Прикосновения зла

– Вижу, крепко тебе досталось, – сказал поморский нобиль, рассматривая зелёные ногти лихтийца.

– Как же я рад снова быть с вами, господин!

– Что эти фурии сотворили с твоим лицом?

– Лучше не спрашивайте…

– Я готов узнать самые пикантные подробности.

– Госпожа Виола настрого запретила мне говорить о них.

– Ясно. Значит, она попользовалась тобой на славу?

– Так и есть. Пришлось немало попотеть.

Мэйо постарался не выдать волнения:

– Ты блудодействовал с ней?

– Нет, хозяин.

– Ложился в одну кровать?

– Она искала иных развлечений.

– А обо мне… что-нибудь говорила?

– Просила заботиться и беречь вас.

Поморец отвернулся, нервно взъерошил волосы:

– Хочу написать ей письмо. Но не могу подобрать слова. Я знаю их тысячи! Свободно говорю на руанском, поморском и эбиссинском… А нужные никак не сплетаются в строчки!

– Ваша сестра поймёт вас даже с полуслова.

– Я всё делаю не так.

– Дозвольте мне… – Нереус вытер слипшиеся от краски ресницы. – Вскорости опять навестить её. Рассказать о ваших благих стремлениях.

– Ты готов?.. – изумился Мэйо. – К ней? Туда? Опять?

– Да, хозяин.

– Кажется, ты ещё больше сумасшедший, чем я. Когда закончу письмо, передам его с тобой.

– Можно поделиться с вами советом?

– Конечно.

– Не гоняйтесь за изысканностью форм, лучше сосредоточьте усилия на содержании.

После заката Мэйо улëгся в кровать.

Нереус зажëг благовония и сел на лежак.

– Ты можешь уйти, если хочешь, – сказал поморец.

– Я останусь.

– Сегодня, пока ты развлекал Виолу, я перерыл всю библиотеку Рхеи… Но ничего не нашëл.

– Кто-то хотел надёжно похоронить тайну тланов.

– Да, и преуспел в этом.

Геллиец посмотрел на хозяина, скрывая внезапно охватившую радость. Нобиль стал выглядеть гораздо лучше: тени под глазами уменьшились, кожа начала приобретать естественный цвет.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил невольник.

– Голова почти не болит. Дорогая тётушка пичкала меня лечебными водами из особо целебных источников. Редкая дрянь на вкус, но ради спокойствия родни приходится идти на жертвы.

– Мэйо, – Нереус поймал взгляд господина. – Кроме попыток отравить тебя, были и другие покушения?

– А ты – умный парень, рыбак! – рассмеялся нобиль. – Разумеется, были. Но я не связывал их со жрецами. Думал на тех, с кем имел удовольствие схлестнуться.

– И ничего не говорил отцу?

– Никому не говорил. Я привык со всем справляться сам.

– Человек твоего положения мог бы нанять целую армию для охраны.

– Зачем мне армия? У меня есть ты! – поморец схватил подушку и кинул её в Нереуса.

Раб ловко уклонился.

– Какая невыносимая скука в деревне! – убрав руки под голову, заявил Мэйо. – Счастье, что завтра мы покинем это место.

– Не понимаю, чем ты недоволен. Здесь такой пляж… Хочется бежать по нему, ощущая, как влажный песок прилипает к пяткам. Ловить ртом горячий медово-сладкий ветер. Затем смыть пот и натереться сандаловым маслом. Вдыхать его аромат, пропитаться им до кончиков волос. Петь гимны, сплетая венок из роз и гиацинтов. Отдать его самой прекрасной девушке во всей Империи…

– Стихи сочинять не пробовал? – игриво вскинул бровь Мэйо. – У тебя лицо воинственного Ириса, бога лучников, а язык влюблëнного поэта.

– Нет, я не умею создавать певучие рифмы.

– Могу научить. Ничего сложного.

– Если позволишь, я бы прочëл твои поэмы…

– Слева от тебя – сундук. Там валяется парочка сочинений… Из раннего. Повесь светильник и читай на здоровье.

– Свет будет мешать тебе заснуть.

– О, – нобиль закрыл глаза. – Когда охота спать, я не замечу даже факел Туроса, направленный мне в лицо.

– Спокойной ночи, Мэйо.

– И тебе того же.

Нереус достал из сундука и разложил перед собой несколько перевязанных лентами свитков.

Выбрав один наугад, геллиец развернул поэму и погрузился в чтение.

Удар по спине палкой и грубый оклик:

– Стойка!

Нереус глядел перед собой, сжимая в руке учебный меч.

Удар палкой по локтю. Острая боль прошила руку, плечо и затухла где-то между рёбер.

– Спрячь свои мослы, болван!

Несколько мгновений тишины… И снова удар палкой. Хлëсткий, по середине бедра. В очень болезненную точку.

– Разверни корпус!

– Да, наставник, – геллиец с трудом опëрся на пострадавшую ногу.

Удар сзади. Чуть выше пояса. Палка спружинила от позвоночника, оставив на коже вытянутый красный след.

– Молчать! Атака! Шаг! Выпад!

Избитое тело слушалось хуже, чем хотелось бы лихтийцу.

– Шаг! Выпад! – требовал наставник.

Удар палкой по запястью.

Пальцы Нереуса разжались, выпустили рудис…

– Неуклюжий сопляк!

Удар. Удар. Удар.

– Кому нужен воин, теряющий оружие?!

Злость захлëстывает так, что всё краснеет перед глазами. От напряжения в гортани сводит нижнюю челюсть.

– Простите, наставник.

Голос жëсткий, чужой.

Прощения не будет.

– На доску! Лэйс, быстро сюда!

Соперник старше, опытнее и… вооружён. Он глядит с пренебрежением и брезгливостью.

Лэйс. Поморец. Азартный игрок и вор.

Продан за долги по решению суда.

Живёт на особом положении. Спит с женой Гартиса.

Чёрные волосы до плеч. Тëмно-карие, почти чёрные глаза. Глубокие, как омуты.

Он встаёт на край доски уверенно, быстро находит равновесие.

Под деревяшкой пять положенных на бок чурок, по которым она катается, чтобы усложнить бойцам задачу.