Прикосновения зла

Нобиль полулежал на широкой кушетке и разглагольствовал тем же капризным тоном:

– Пороть за каждую провинность! Кнутом! Верëвкой смоляной! К ногтю! А не желают слушать – так вешать прочим в назидание!

Старик согласно кивал.

По его морщинистому лицу было ясно, что слова Мэйо, как сладкая музыка, чрезвычайно радуют отца семейства.

– Так что же привело тебя к нам? – Апайо подвинула гостю блюдо с деликатесами.

Казалось, Мэйо только и ждал этого вопроса:

– Видите ли, я вознамерился жениться.

Старики переглянулись.

– Да вот беда, – нобиль сделал такое грустное лицо, что даже Нереус забеспокоился. – Мой член… Совсем ослаб.

– Как же так! – ахнула хозяйка. – Ведь ты столь юн, в рассвете сил!

Мэйо горько вздохнул:

– Скорбь сжала сердце… Простите!

– Крепись, – старик залпом осушил кубок. – Когда эта беда вошла в мои ворота, я звал и докторов, и лекарей бродячих… Пятнадцать лет – всë без толку.

– Жрецы мне подсказали секретный способ, – понизил голос Мэйо.

– Какой? – заинтересовался хозяин дома.

– А вам не говорили? – хитрый парень перешёл на трагический шёпот. – Глубокой ночью без рабов и слуг нужно явиться голым за Эрраский холм. Туда, где озеро. И подождать девицу. Она укажет путь к источнику. Но не бесплатно. Взамен потребует рубинов. Я накупил камней в избытке. И завтра попытаю счастья. Сегодня заночую здесь. Устал от долгого пути.

Нереус начал краснеть, слушая это бесстыдное враньё.

Старики вновь переглянулись.

– Конечно, мы рады принимать тебя, – заулыбалась Апайо.

– В каком часу… – её муж лихорадочно шарил по столу. – Нужно прибыть за холм?

– Так ровно в полночь.

– Рубины говоришь?

– Иных камней не принимает.

– Занятно, – старик трясущейся скрюченной пятерней сунул в рот куриное бедро. – Вот знать бы раньше… Отсюда ведь рукой подать!

– Вообразите, как я удивился! – хмыкнул Мэйо. – Жрецы, хвала Богам, ещё способны явить нам чудо! Как в прежние года…

– Да, – подхватил старик. – Раньше было лучше!

– Не смею больше утомлять, – нобиль поднялся. – Великолепный ужин! Я счастлив. Отбываю на покой. Раб, помоги раздеться!

Нереус метнулся за хозяином красный от возмущения.

Завесив дверь, он сердито прошептал:

– Ты с ума сошёл?

– Да. И тебе о том известно.

– А если обман раскроется?

– Можешь не участвовать и пропустить всё веселье. Я справлюсь сам.

– Прости, но как тебе не стыдно. Красть у несчастных стариков.

– Которые родню свели в могилы. Пытались жульничать на рынке в Тарксе. И скоро сами отдадут концы на радость всем соседям. Чуть не забыл: я красть не собираюсь, я обменяю их рубины на мои безделицы.

– Мэйо!

– Встречаемся на выгонах. Я вылезу в окно, ты жди там наготове.

– Как скажешь. Но я не одобряю.

– Повеселее! У нас пари. Забыл?

Понимая, что спорить бесполезно, Нереус направился к выходу:

– Одно мне непонятно. Где ты возьмëшь девицу?

Глава четырнадцатая

В сгустившейся темноте им удалось незамеченными покинуть земли стариков, обогнуть холм и спуститься к озеру.

– Искупаемся! – предложил Мэйо. – До полуночи ещё долго.

– Ты не боишься прогневать Богов и духов?

– Я – их родня. И буду веселиться, пока хватает сил! Наперегонки?

Парни разбежались, толкнулись от берега и бросились в воду, подняв сотни мелких брызг. Прогретая за день, она казалась тёплой, как парное молоко.

Нереус вынырнул почти сразу, а Мэйо проплыл немного и, фыркая, помахал другу рукой.

–Хо-ро-шо! – сказал нобиль, ложась на спину.

– Да-а-а… – откликнулся геллиец.

Яркие звёзды и высокие деревья отражались в озёрной глади, словно в зеркале.

У противоположного берега стелилась белая дымка тумана.

Купались, как в детстве: до мурашек, посиневших губ и стучащих от холода зубов.

Одевались торопливо, роняя туники из непослушных пальцев.

– Спрячь коней за холм, – попросил Мэйо. – А я пока разберусь с вещами.

Поморец разжëг небольшой костёр и расчесал волосы гребнем. Затем втëр в голову благоухающее масло. Блестящие локоны завились в мелкие кудри.

Нобиль не пожалел духов, облив ими шею, грудь и промежность.

Поставив перед собой бронзовое зеркало, Мэйо достал шкатулку, в которой хранился набор космета.

Толчëным мелом парень быстро выбелил лицо, нанес тени на веки и виски, зачернил брови и ресницы.

Дополнив образ яркой помадой и блеском из рыбьей чешуи, наследник сара Макрина разразился смехом.

Как ни старалась Виола походить на мужчину – она безнадëжно проигрывала это странное соревнование.

Досконально изучивший повадки женщин Мэйо с лёгкостью подражал им даже в искусстве украшать себя.

Убрав подальше всë лишнее, он прикрылся несколькими слоями дорогой ткани, повесил на спину церемониальную маску и стал наигрывать на дудочке незатейливую мелодию.

Вскоре вернулся Нереус, привлечëнный светом костра и чарующей музыкой.

Раб удивлëнно разглядывал незнакомку, опасаясь подходить ближе.

– Это какое-то колдовство? – настороженно спросил геллиец.

– Колдовство, – ответил Мэйо игривым тонким голосом.

– Хозяин?

Осмелев, невольник сделал пару шагов:

– Скажи мне: это ты?

– Ах, не скажу! Приподними вуаль.

Лихтиец двумя пальцами дотронулся до края ткани, отвëл её в сторону:

– Виола?!