Прикоснуться к дракону

Он все еще внутри меня. И мое тело больше не болит от его толщины. Как будто я расширилась, чтобы вместить его.

— Она уйдет только в том случае, если другой альфа-дракон покажется или если ее жар станет слишком сильным, и она позволит меньшему дракону спариться с ней. Она не знает, что я теперь человек, только то, что мои феромоны задерживаются. В конце концов она перестанет охотиться за мной, но до тех пор мы должны держаться от нее подальше. К счастью, я знаю, что поблизости поднимается еще один альфа. Не пройдет много времени, как он окликнет ее и меня с вызовом.

Я напрягаюсь.

— Еще один дракон?

— Не беспокойся. Он пойдет к ней, она пойдет к нему, и они оставят нас в покое. Как только он почувствует запах ее феромонов, как только окажется в лучах кометы, он не будет думать ни о чем другом, кроме боли в своем стволе.

— О…

Я никогда не встречала дракона до Каоса, не говоря уже о меньших или альфе. И узнать, что было по крайней мере двое так близко к моему племени, меня тревожит.

Если бы не Каос и скелет дракона, в котором мы спали в первую ночь, я бы подумала, что все драконы одинаковы: одинаково страшные, большие и редкие. Событие, вызванное только движением красной кометы…

Альфа-дракон… Альфа-семя. Опустив руку с его груди, я сгибаю ее на животе, вспоминая, что Аида рассказывала мне об охотнице и ее драконе.

Надежда и трепет шепчут во мне, и я почти боюсь спросить.

— Ты узнаешь, что я с детенышем?

Он кладет одну руку между нами, просовывает ее под мою и прижимает к моему животу.

— Если это так, я скоро узнаю. Очень скоро. — Голос у него грубый.

— Как? — спрашиваю, глядя на него снизу-вверх.

— Драконы чувствуют друг друга.

— Неужели?

— Да.

Я облизываю губы.

— А если нет?

Глаза Каоса вспыхивают, мгновенно меняя цвет с зеленого на черный.

— Я буду наполнять тебя своим семенем снова и снова, пока ты не будешь с детенышем, — его голос становится глубже.

Я сглатываю, чувствуя, как румянец приливает к моим щекам.

— А что, если я все равно захочу, чтобы ты снова наполнил меня?

Он напрягается и садится прямее, его руки опускаются на мои бедра. Двигаясь к нему лицом, оседлав его мускулистые бедра, я извиваюсь и сжимаю его толстый член, показывая ему, как я жажду большего.

Его черные глаза сужаются, подбородок и скулы становятся острыми, брови выгибаются дугой.

— Люди спариваются ради забавы?

— Они все время спариваются, если у них есть пара, — добавляю я, стараясь не улыбаться лукаво.

Его пальцы кусают мою кожу.

— Теперь ты человек, и мы связаны. В моем племени церемония бракосочетания длится месяцами, и женщина берет своего партнера каждую ночь — даже поощряется брать его каждый день — чтобы обеспечить здоровый брак.

Из его приоткрытых, задыхающихся губ вырывается тонкая струйка пара. Его грудь прижимается к моей.

— Меня не возьмешь. Я возьму тебя.

Я чувствую, как его член дергается во мне.

— Твое прикосновение сделало достаточно.

Схватив его за плечи, я прыгаю на него.

— Ты уверен?

Его рычание наполняет мои уши.

Обхватив его за талию, я прохрипела.

— Позволь мне доставить тебе удовольствие. Как меня обучали.

На этот раз он не останавливает меня, когда я поднимаюсь и снова опускаюсь. Он не останавливает меня снова, когда я делаю это еще несколько раз. И с его грешным взглядом, сверлящим его дикость прямо в мою душу, я показываю ему, как будущий матриарх берет свою пару.

Глава 16

ВТОРОЙ ВЕЧЕР

Лежу под подмышкой Каоса, мы уже давно измотали себя. Наступил вечер, а мы все еще не двинулись с места.

Его грудь прижимается к моей спине, где мы лежим у водопада; он крепко спит. Я не знаю, спал ли он всю предыдущую ночь и насколько утомительным было для него это превращение. Когда моя рука сжимает мое импровизированное копье передо мной, удовольствие — это все, что есть, зная, что я могу сделать это для него и что я также могу защитить его.

Скоро наступит темнота. Время от времени я бросаю взгляд на небо, видимое между пологом, где голубовато-красное небо давно превратилось в темно пурпурное, все еще углубляясь, все время прислушиваясь к любым предательским признакам хищников или приближающейся самки дракона. Мы купали наши тела и смывали его семя несколько раз, после каждого гона, чтобы скрыть наш запах.

Вот уже несколько часов я не слышала ничего, кроме стонов Каоса, кваканья лягушек и журчания воды. Надеясь, что драконица двинулась дальше, я принимаю сигнал от расслабленной формы Каоса, хотя мои уши все еще дергаются при каждом звуке. «Быть так высоко на склонах помогает», — понимаю я. По крайней мере, о крокодилах здесь можно не беспокоиться.

Наша вторая ночь вместе. Такое чувство, что мы знаем друг друга целую вечность. Я не могу вспомнить, каково это — не быть связанной с ним, не чувствовать этого тепла и удовлетворения, не иметь его тела так близко к моему.