Прикованная

Возвращаюсь в гостиную, сажусь рядом с телом Маши и смотрю на неё… «Маша Зайцева, Технологический институт, Барнаул, мама». Я вспоминаю записку, которую она написала когда-то… И семь цифр, которые кто-то все-таки наберёт и сухим вежливым голосом скажет маме Маши Зайцевой из Барнаула, имени которой я не знаю, что её дочь провела несколько месяцев в плену у маньяка, а потом умерла там же от банального аппендицита. Ненависть к человеку, запертому в подвале, накатывает на меня с новой силой. Мне хочется вернуться туда и зарубить его топором.

Но я продолжаю сидеть – сидеть…

Кажется, я просто не знаю, что делать. Я разучилась принимать решения. Три с лишним года кто-то другой говорил мне, когда вставать, когда ложиться, когда мыться и что есть, – и вот теперь я будто бы в вакууме, не знаю, чего хочу.

– Полежи тут ещё немного, – говорю я ей и встаю, думая о том, что её нужно похоронить. А родители отыщутся, заберут тело.

Снова захожу на кухню, прихватываю нож на всякий случай и выхожу через прихожую в небольшой дворик, в котором мы всегда сидели. Тут так и стоят вокруг стола два железных стула с наручниками и один соломенный.

– Проклятый ублюдок!

А вон и окна моей темницы. Я знаю, что с кровати он меня не видит, как не видела его я, но всё равно отворачиваюсь.

Поднимаю глаза к небу – оно холодное, чёрное, с низкими кучевыми облаками, такое огромное. Обхватываю себя руками за плечи – это небо только моё сейчас, только моё! И мне не нужно ни с кем его делить. Я могу смотреть на него столько, сколько хочу, я могу замерзать, дрожать – и мне никто ничего не скажет.

Забор высокий, едва ли не до крыши. Машины во дворе нет. Пустые окна второго этажа, на котором я никогда не была.

Я зябну, но хожу по двору туда-сюда, непривычно легко, без позвякивания цепи, этот поводок никогда не позволял мне подойти к забору вплотную. Сейчас я подхожу, поднимаю голову, и… плечи напрягаются… Что? Что такое?

С этого ракурса я вижу другой край дома, который раньше не видела никогда, окна на втором этаже – и в них горит свет.

Там кто-то есть? Там кто-то ещё живёт?

«Убирайся отсюда, убирайся! – орёт мой внутренний голос. – Просто – беги! Куда угодно, к шоссе, к людям. Беги!»

Выскакиваю за калитку… Стой!

А вдруг там кто-то привязанный? Такой же пленник, как и ты?

Я вспоминаю, как боялась, что с моим мучителем что-то случится и тогда подвал окажется моей могилой. И если там есть пленник, то он умрёт, ведь Владимир заперт.

Чёрт! Мне не хочется туда идти, но я не могу не пойти. Сжимаю в руке нож и иду.