Прима

Алек был чертовски красив, соблазнителен, как грех, и у нас было много общего, помимо неконтролируемого сексуального влечения. Как можно было ожидать, что я буду держаться подальше от человека, в которого, как мне казалось, я могу сильно влюбиться?

Алек был моей следующей зависимостью. Я знала это. Я чувствовала это. Но у меня больше не было желания бороться с этим влечением.

Между мной и Алеком что-то было. Что-то интенсивное, мощная связь, которая не желала прекращаться, и это было не то, что я испытывала раньше. Мне очень хотелось исследовать это дальше, какими бы ни были последствия.

— Я тебя предупреждал, — прорычал он, лежа надо мной и упираясь ладонями в деревянные доски сцены. — Не забывай об этом.

Его губы слишком легко и очень коротко коснулись моего рта, а затем переместились вниз и провели по шее, заставив меня застонать и вздрогнуть, когда я повернула голову в сторону, предоставляя ему больше доступа. Его язык лизнул мою ключицу, и по моей коже побежали мурашки. Я была настолько погружена в ощущения, которые он создавал, что даже не заметила, как его рука скользнула под меня, чтобы расстегнуть лифчик, пока он не стянул с меня его.

— Алек…

— Ш-ш-ш, — сказал он с улыбкой и таким взглядом, что моя киска сжалась в ожидании того, что должно было произойти. Возможно, я должна была быть шокирована тем, что этот мужчина не приступил сразу же к удовлетворению своих потребностей, но вместо этого он сменил положение и приподнялся на локте, а указательный палец его свободной руки проследил за контуром татуировки на моей груди. Его прикосновения были легкими, но я чувствовала жжение, сравнимое с тем, которое испытывала от иглы, снова и снова входившей в мою кожу для нанесения чернил.

— Расскажи мне историю, — сказал Алексей, когда его палец продолжил свой путь. — Почему голубь?

Он не спросил, почему я сделала татуировку, почему я нарушила

одно из негласных кардинальных правил для балерин. Вместо этого он просто спросил, почему я выбрала именно эту татуировку. Я могла бы соврать, придумать какую-нибудь историю, но не стала.

— Чтобы освободиться, — тихо начала я. — Голубь символизирует конец хаоса и травматических циклов, в которые я постоянно попадала. Как только я поняла, что единственный способ двигаться вперед — это остановиться и принять ошибки своего прошлого… Я была готова к периоду обновления. Это напоминание о том, что новые начинания возможны. Что я могу оставить уродство и боль позади.

— И полет к новым горизонтам, — тихо произнес Алексей за мгновение до того, как его голова опустилась, и он поцеловал чернила так же нежно, как прорисовывал их. — Это прекрасный символ невероятной женщины.

Мои глаза заблестели, и я закрыла их. Я дала ему возможность заглянуть в свое сердце, но еще не была готова позволить ему заглянуть в мою душу.

Я не могла молчать… не тогда, когда он снова коснулся моей кожи, на этот раз его язык нашел мой сосок. Я снова застонала, выгнув спину и задыхаясь, когда его губы сомкнулись вокруг моего левого соска. Когда его язык провел по пульсирующему бутону, я почувствовала жар его эрекции, прижатой к моему животу, что означало, что он вернулся к положению, когда обе его ладони поддерживают его вес надо мной.

Его член был не там, где надо… не там, где я хотела.

Я попыталась исправить это положение, но мои ноги были бесполезны, так как они все еще были подогнуты под меня.

— Нет.

Это слово было произнесено напротив моей груди, его зубы не разжимались, и, тем не менее, оно было сказано с авторитетом, который я не могла оспорить. Я также не могла изменить свое положение, так как его вес давил на меня. Но это не значит, что я не могла двигаться. Я выгнула спину и сдвинула бедра, его член скользнул по моей коже, тепло подсказало мне, что он возбужден не меньше меня, из него вытекала предварительная сперма на мой живот, а его губы и язык оставляли влажный жар на моих сосках.

— Еще, — сказала я, выдвигая свое требование.

Я не лгала, когда говорила, что не хочу нежности. Его предупреждение разожгло мое желание до кипения.

Я хотела грубости.

Я хотела темноты и грязи.

Я чувствовала, что внутри меня сидит демон, сырая и животная часть меня, готовая вырваться наружу. Я умоляла его заставить меня что-то почувствовать, и он выполнял эту просьбу… И все же мне нужно было больше, гораздо больше.

Пока его рот двигался по ложбинке между моими грудями, язык скользил по плоти, обжигая ее с каждым мгновением все жарче, я просунула руку между нами. И в тот момент, когда его губы сомкнулись на моем правом соске, я сомкнула пальцы вокруг его толстого, пульсирующего члена. Его стон заставил меня укрепить свой обхват, от чего моя киска запульсировала.

Боже, он был большим. Огромный, горячий и такой злой, что он не стал сразу же двигаться, чтобы войти в меня, а только начал медленно двигать бедрами, трахая мой кулак, даже когда он продолжал пробовать, лизать и покусывать мою грудь.

В эту игру могут играть двое.