Прима

Пока мы ехали к театру, я следила за тем, чтобы разговор шел о балете и не касался мрачных теней в моей жизни. Бабушка рассказывала о своих любимых спектаклях прошлых лет, оживляя их отрывочными сплетнями о тех, кто танцевал вместе с ней.

— Клянусь, только благодаря тому, что его маман постоянно зажигала свечи, она удостоилась чуда, иначе ее драгоценный мальчик уронил бы меня, а не просто споткнулся и распорол промежность своего трико. Скажу, зрелище было то еще. Только представь, что мужчина действительно засовывает в колготки пару свернутых чулок.

Я рассмеялась и включила сигнал поворота, приближаясь к месту назначения. — Наверное, он хотел произвести на тебя впечатление, Ба.

— О, как будто я не начну задавать вопросы, если он разденется и я узнаю правду? — сказала она, закатив глаза. — А если говорить о мужчинах, то как поживает твой красавчик?

Я огляделась и покачала головой. — Я не собираюсь обсуждать с тобой свою сексуальную жизнь.

— А разве я хоть слово сказала о сексе? — спросила она с напускной невинностью. — Все, что я хотела спросить, это присоединится ли он к нам во время турне.

— Если учесть, что он даже не знает, что мы едем на экскурсию, то я без понятия, — сказала я, заезжая на стоянку за театром и выключая зажигание. Повернувшись к ней лицом, я говорю: — Ба, я не хочу, чтобы ты что-то говорила Алеку о… о Николае, если мы с ним столкнемся. — Когда она открыла рот, я уточнила: — Я скажу ему то, что он должен знать, но, пожалуйста, учитывай мои пожелания. Я хочу, чтобы мы наслаждались нашим днем. Я знаю, что леопарды остаются пятнистыми, но пока мне хотелось бы считать, что, возможно, Николай стал хамелеоном и научился, по крайней мере, менять окраску. Хорошо?

Она молчала и не двигалась несколько долгих ударов сердца, а затем подняла руку и коснулась моего лица. — Хорошо, но тебе действительно нужно научиться доверять, Клара. Это не та ноша, которую ты должна нести одна.

— Я работаю над этим, — заверила я ее, отстегивая оба ремня безопасности, затем вышла из машины и двинулась к ней, чтобы помочь ей тоже выйти. Когда она стояла рядом со мной, обняв меня за крошечную талию, я жестом указала на здание перед нами.

— Добро пожаловать в балет Волкова. Ты готова войти внутрь?

— А точно можно? — неуверенно спросила она. — Кажется, все заперто.

— Здесь всегда есть люди, Ба. Кто-то всегда находится здесь. Мы сможем войти.

Мы медленно шли по коридорам, я показывала Бабе афиши спектаклей балета, поставленных до моего прихода в театр, и вскоре услышала голоса Беллы и нового участника, недавно пришедшего в театр, которые приближались к нам. Увидев Беллу или кого-либо еще, я уже не испытывал той тревоги, которая была раньше. Большинство других танцоров и я теперь спокойно относились друг к другу. По большей части все переживания ушли. Я доказала свою состоятельность своим упорным трудом и очевидной преданностью любимому ремеслу.

После краткого знакомства с бабушкой я спросила, нет ли рядом Юрия, потому что мне сейчас было совсем не до его напыщенности — при том, что свидетелем этого являлась бы моя бабушка. Мне не нравилось, что его так трудно читать. И никогда не знаешь, в каком положении ты с ним находишься. Я также хотела избегать его из-за того, что произошло между мной и Алеком. Конечно, я не обещала Юрию держаться подальше от его брата, но я боялась, что это повлияет на мое место в театре, если он узнает, насколько мы противоположны друг другу по принципу "держаться подальше". Я не думала, что Алек когда-нибудь сорвется и расскажет Юрию, но все равно должна была быть осторожной.

— Нет, Юрия здесь нет. А вот Алек в офисе.

Сначала я повернула голову в сторону Беллы, думая, не сказала ли она это с намеком, давая понять, что ей что-то известно. Но выражение ее лица было совершенно безучастным. Она просто говорила мне все как есть, и в ее словах не было никакого скрытого смысла.

— Хорошо, спасибо, увидимся позже, — кивнула я, отводя бабушку от них обеих.

— Это не та ли женщина, которая так некрасиво поступила с тобой, когда ты пришла в театр? — спросила Ба со своей чертовски лазерной сосредоточенностью, напомнив мне, что, хотя ее тело, возможно, уже не в порядке, ее ум так же остер, как и раньше.

— Да, но она исправилась. — Улыбнувшись ей, я добавила: — Или, полагаю, мы оба исправились. Мы с тобой знали, что это будет нелегко, но все хорошо, я обещаю.

Конечно, это была ложь. Все перестало быть хорошо с того момента, как в Чикаго появилась серебристая машина.

Она кивнула, хотя я была не настолько глупа, чтобы думать, что она не видит этой маленькой белой лжи, но была благодарна, что она не стала настаивать на этом. — Вот и хорошо. А теперь давай найдем твоего Алека, чтобы я могла поблагодарить его за порцию Павловой.

Я улыбнулась и кивнула. Я немного опасалась встречи с Алеком, в основном потому, что не хотела еще больше усложнять ситуацию и не была уверена в том, что снова не выплесну душу, но я не могла отказать своей бабушке. Тем более, когда она так выжидательно смотрит на меня.