Примадонна. Банкирша. Шлюха

В двенадцать минут восьмого к подъезду дома напротив подкатил лимузин Юсупова. Шофер, он же телохранитель, действовал грамотно. Заперев машину, он внимательно огляделся и только после этого вошел в подъезд. Ровно в восемь пятнадцать он вышел и опять осмотрелся. Лишь тогда за его спиной возникла фигура Юсупова. Олейник тут же поймал его голову в перекрестье прицела. И в этот момент телохранитель зацепился взглядом за чердачное окно, в котором прятался Олейник. Конечно, с улицы он не мог увидеть киллера, но открытое окно насторожило. Ведь раньше оно всегда было закрыто. Телохранитель вытянул руку, не давая Юсупову сделать шаг вперед. И тут же Олейник нажал спуск.

Второго выстрела не потребовалось. Пуля угодила Юсупову точно между глаз, и он умер мгновенно, еще не упав на землю.

Олейник отшвырнул винтовку в сторону и мягким, кошачьим шагом побежал по доскам, заранее подстеленным, чтобы не оставлять следов на пыльном чердачном полу.

Прыжок на плоскую крышу соседнего дома ему тоже удался, хотя в какой-то момент показалось, что он сорвется со страшной высоты. Нырнув в лабиринт гаражей, Олейник выбросил перчатки и взглянул на часы. С момента выстрела прошло всего тридцать семь секунд. Он выиграл три секунды у собственного графика.

Через несколько часов, получив через «почтовый ящик» полный расчет, Олейник вместе с Миледи уже был в аэропорту Шереметьево. Они первыми из пассажиров тунисского рейса прошли таможенный контроль.

Год 1996-й. Жанна

Появление Жанны вызвало настоящую бурю в «сибирском Чикаго». Самолет Арбатовой встречали первые лица города. Военный оркестр играл встречный марш, а милицейское оцепление с трудом сдерживало огромную толпу, рвущуюся поближе к землячке.

Жанну, словно высокого иностранного гостя, повезли показывать местные достопримечательности и новостройки. Пришлось ей посетить и свою школу. Прежних учителей там уже не было, а те немногие, что остались, так постарели, что их невозможно было узнать. Только Шабашова, все еще директорствующая здесь, каким-то чудом сохранилась такой же, как была.

Уроки в тот день, конечно же, были сорваны. Возбужденные школьники стадом ходили за Жанной в надежде получить ее автограф. Так все вместе они дошли до учительской, на пороге которой школьников решительно отсекли. С учительской у Жанны не было связано никаких воспоминаний, и она не сразу поняла, зачем ее привели сюда. Но Шабашова выразительным взглядом показала ей куда-то в угол. Жанна обомлела. Сначала ей показалась, что в углу висит икона. Но подойдя поближе, она увидела свое лицо, вырезанное из цветной афиши. Под портретом стояли цветы в горшках, а по бокам висели старые фотографии с пояснительными подписями: Жанна за партой в первом классе, Жанна на школьном субботнике, Жанна финиширует на стометровке во время урока физкультуры, Жанна поет с «Мажорами» на школьном вечере, Жанна, обведенная кружочком, на групповой фотографии выпускного класса.

Она и не подозревала, что такие фотографии существуют. Весь этот маленький музей назывался простенько, но со вкусом: «Наша Жанна».

- Боже мой! - сказала Жанна. - Вы тут из меня какого-то Александра Матросова сделали. Словно я погибла, совершая подвиг.

- Это все наши девочки и ребята устроили, - чуть обиженно ответила Шабашова. - Клуб фанатов Жанны Арбатовой. Разыскали, Жанночка, твоих соучеников, собирали материалы. Даже воспоминания записывали в специальный альбом. Хочешь почитать?

- Да как-нибудь в другой раз, - сказала Жанна. - А на моей парте еще нет мемориальной доски?

Шабашова через силу улыбнулась:

- У тебя с юмором всегда было все в порядке, Жанночка.

- Когда вы мышку у себя в кармане нашли, вы, наверное, так не думали, - неожиданно для себя сказала Жанна.

- Какую мышку?…

Шабашова наморщила лоб, вспоминая, и вдруг стала заливаться краской. Жанне даже стало жаль старушку. Теперь-то, со своей высоты, зачем бить лежачего?

- Простите, ладно? - сказала Жанна. - Грехи молодости. А сейчас я правда тронута. Так все неожиданно…

В общем, местные почитатели таланта Жанны так взяли ее в оборот с первых же шагов, что она едва успела перед концертом заскочить к матери.

Они обнялись, и Жанна почувствовала ее слезы на своей щеке. Алиция Георгиевна несколько усохла с годами, но держалась молодцом. Жанна ощутила острый укол жалости и запоздалого раскаяния в том, что столько лет отделывалась лишь письмами и телефонными звонками.

- Где же тебя носит, доча? - дрожащим голосом сказала Алиция Георгиевна. - Я ведь еще с утра твои любимые беляши сделала. Держу под подушкой, чтобы не остыли.

Она торопливо сунула дочери теплый беляш, и Жанна стала его жевать, глотая невольные слезы. Мать смотрела на нее неотрывно - и не могла насмотреться.

- Спасибо, мам. Очень вкусно. Просто конец света!

- Так съешь еще!

- Не могу. Мне через полтора часа на сцену. Машина у подъезда ждет.

- Как?… - оторопела Алиция Георгиевна,

- Мам, я же работать сюда приехала. Ты вот что. Ты сейчас быстренько наведи красоту, а через час мой администратор за тобой приедет и отвезет на концерт. А уж потом вся ночь наша.