Примадонна. Банкирша. Шлюха

Но был в сутках один счастливый отрезок - когда Жанна оставалась одна в запертом на ночь ресторане. Тогда она поднималась на эстраду, где торчали микрофонные стойки и накрытая тряпкой ударная установка, открывала крышку пианино и опускала руки на клавиши. Стесняться было некого, и она распевала в полный голос все шлягеры, приходившие ей на память. И в этот момент Жанна забывала про все невзгоды неустроенной жизни. Пусть судьба бросила ее на самое дно. Это только ожесточило ее в борьбе за свою мечту. Она выплывет наверх. Она больше не станет резать себе вены. Это удел слабых. Она из кожи вон вылезет, зубами вырвет свое место на Олимпе. Только надо работать. Работать до обморока.

И Жанна буквально истязала себя за пианино, постоянно меняя гармонии, пробуя новые интонации, переходя от крика к шепоту.

Она замечала, что голос ее раз от раза крепнет, и уверенности у нее все прибавлялось. Жанна сама была себе и педагогом и судьей.

Впрочем, был у нее и зритель. Однажды Жанна, бросив случайный взгляд из-за пианино, замерла от страха и омерзения. На краю эстрадки сидела огромная седая крыса и внимательно слушала Жанну. Прогнать ее не удавалось никакими силами. Крыса, как верная поклонница, приходила каждую ночь и терпеливо высиживала до конца. Со временем Жанна привыкла к ней.

Но однажды случилось то, чего Жанна совсем не ожидала. В тот вечер она никак не могла заставить себя взяться за швабру. Оставив уборку на потом, она села к пианино. Звук собственного голоса сразу поднял ей настроение. Закончив очередную песню, Жанна задумчиво перебирала клавиши, когда внезапно услышала в зале какой-то посторонний шум. Она испуганно обернулась. У одного из столиков стоял Стас, барабанщик из ресторанного ансамбля. Музыкантов в этот вечер напоила какая-то сильно загулявшая компания. Стас свалился в углу, и его не стали трогать, чтобы проспался. Теперь Стас покачивался на неверных ногах и смотрел на Жанну с изумлением.

- Чувиха! - наконец проговорил барабанщик. - Ты же клево поешь, чувиха! Ну полный абзац! Чего ж ты тут с веником колупаешься? Ты трехнутая, что ли? А ну еще что-нибудь оттопырь.

Жанна спела для Стаса еще, чем привела его в телячий восторг.

Протрезвев, он ничего не забыл и на следующий день поделился впечатлениями с руководителем ансамбля Ромкой Потаниным. Музыканты остались послушать Жанну после закрытия ресторана. Она ничуть не волновалась и выдала на полную катушку все, что могла.

- Ну что, Ромка? Клево? - спросил Стас.

- Нормалек, - сказал Ромка, рассматривая Жанну. - Можно попробовать.

Через неделю Жанна появилась на эстраде вместе с ансамблем. Ресторанная публика приняла ее сразу и безоговорочно. Вскоре слух о новой певице разнесся по окрестностям ресторана. Ее выход с польской песенкой «Рыжик» встречали восторженно и тут же начинали подпевать:

Рудый, рудый, рудый, рудый рыц,
А по-русски - рыжик,
Рудый, рудый, рудый, рудый рыц,
Стань чуть-чуть поближе…

За Жанной закрепилось новое прозвище - Рыжик.

- Рыжик! - орали нетрезвые голоса. - Браво, Рыжик!…

Аплодисменты действовали на нее словно наркотик. Избавиться от этого было невозможно. Да Жанна и не хотела избавляться. На сцене она чувствовала себя почти королевой. Пусть пока что местного розлива. Лиха беда начало!

К ее ногам уже швыряли мятые купюры, требуя исполнения любимых песен. Жанна хотела поделиться неожиданным гонораром с музыкантами, но Ромка сказал:

- Не надо. Это твои башли.

Совмещать пение с уборкой стало невыносимо. Ромка сам взялся все уладить с директором ресторана.

- Владимир Егорович, надо искать новую уборщицу, - заявил он.

- А эта чем плоха?

- Трудно ей, понимаете?

- Ты что, Потанин? Живнул с ней? Так это еще не повод.

Ромка покраснел от злости:

- Я ее не трогал. Просто чувиха поет как бог. И должна только петь.

- А где она поет?

- Здрасьте! Да у нас в «Дружбе». Каждый вечер.

- Не узнал… - сказал директор озадаченно.

- Ну это не удивительно.

- Ты что имеешь в виду? - спросил директор с подозрительностью, свойственной алкашам.

- Я и сам не верю, что на сцене нашу уборщицу вижу.

- Так Рыжик - это она?

- Конечно. Теперь половина гостей к нам на нее ходит.

- Ну раз так, пусть поет. Не возражаю. Найдем какую-нибудь бабку убираться.

Ромка передал этот разговор Жанне. Не весь, конечно, а только последнюю часть.

- В общем, Егорыч сдался, - заключил он.

- А куда ж ему было деваться! - усмехнулась Жанна.

«Это только первый шаг, - с ликованием подумала она. - Я все-таки зацепилась! Зацепилась!…»

Годы 1960-1997-й. Участковый