Примадонна. Банкирша. Шлюха

Соловых она вспоминала редко и без обиды. Сама была во всем виновата. А через пару месяцев участковый вообще стерся из ее памяти, будто его никогда и не было.

Соловых, видно, тоже не пробовал с ней связаться. Но однажды все-таки напомнил о себе совершенно неожиданным образом. Зоя поняла, что она беременна. Сначала она объясняла явные признаки этого переменой климата и тяжелой работой. Но вскоре стало очевидно, что Зоя носит под сердцем ребенка Соловых. Широкая брезентовая роба долго скрывала от чужих взглядов округлившийся живот. Но как-то в знойный полдень Зоя рухнула без чувств прямо на стройплощадке. Ее отвезли в лагерный госпиталь, где она в тот же день родила девочку. Родила на удивление легко.

Уже через десять дней Зоя снова стала к бетономешалке. Теперь ей тем более нужно было поскорее выбираться на волю. В тот день, когда маленькой Маринке стукнуло два месяца, Зою срочно вызвали к начальнику лагеря.

- Бумага на тебя пришла, Братчик, - бесстрастно сказал ей начальник. - Москва твое дело пересмотрела. Срок сокращен. Думаю, тут наши положительные характеристики сыграли значение.

- А когда? - спросила Зоя.

- Что когда?

- Когда теперь меня освободят?

- А прямо сегодня. Поздравляю. Зоя стояла, тупо глядя на начальника.

- Ты чего? Не рада? - удивился он.

- Рада…

- А мне, честно говоря, жаль такие кадры терять. Ты, если что, обратно к нам просись. Ты нас знаешь, мы тебя знаем. Просись к нам.

- Ладно, - сказала Зоя. - Попрошусь.

Торопиться Зоя не стала. Дождалась конца смены, попрощалась с девчонками, получила бумаги и подъемные. Уже под вечер, с запеленутой Маринкой на руках и тощим рюкзаком на плече, она вышла за ворота. Шофер продуктовой машины обещал подбросить ее до станции.

На вытоптанной площадке возле ворот стояло пустое такси. Соловых, опершись о капот, курил нервными, быстрыми затяжками.

- Здравствуй, Зоя, - сказал он глухо. - Поздравляю с досрочным освобождением.

- Спасибо, - ответила Зоя.

Странно, но она почему-то ничуть не удивилась его появлению здесь. Впрочем, ей было все равно. Она знала этого человека сто лет назад, в какой-то другой жизни.

- Садись, Зоя. Машина ждет.

- А ты на такси в такую даль! Значит, не все еще деньги потратил?

Соловых промолчал. Вся тогдашняя выручка из ГУМа ушла на адвоката, который все-таки добился пересмотра Зоиного дела. Но сейчас говорить об этом Соловых казалось неуместным.

- А ты, я смотрю… с прибавлением, - неловко сказал Соловых. - Мой?

- Моя. Девочка.

- Как назвала?

- Мариной. А что?

- Ничего. Неплохо. У меня до сих пор только пацаны выходили.

- Вот и иди к своим пацанам. Мы уж с Маринкой сами как-нибудь.

- А мне идти некуда. - Он растер ладонями лицо. - Развелся я, Зоя.

- Зачем?! - ахнула она.

- Ну как это зачем? Не рваться же пополам. - Его оловянные глаза вдруг подернулись предательской влагой. - Я это… вроде люблю тебя, Зоя.

- Вроде?

- Ну люблю… - сказал Соловых, опустив голову.

- А дети как же?

- Они уже взрослые. И вообще… Много чего случилось. Я, например, из органов уволился. Заставили.

Он замолчал. И Зоя не знала, что сказать.

- Командир! - позвал таксист, высунувшись из окошечка. - Мы едем или как?

- Едем! - сказала Зоя. - Возьми у меня рюкзак, Гена.

- А на дочку дашь взглянуть?

- Да уж теперь придется.

Маринка сладко спала.

- На тебя похожа, - сказал Соловых дрогнувшим голосом.

- А глазки оловянные, как у папки.

Они взглянули друг на друга и засмеялись.

Год 1977-й. Миледи

Миледи вышла на улицу. Неподалеку над темными кронами густых тополей призрачно светились купола Новодевичьего монастыря. Ярко освещенный пустой троллейбус неожиданно затормозил рядом с Миледи и приветливо распахнул двери. Она вошла, села у окна и понеслась по притихшей Пироговке к центру. В сущности, ей было совершенно все равно, куда ехать, лишь бы оказаться среди людей, еще не завалившихся спать.

Она сошла у Пушкинской площади и бесцельно побрела по направлению к Кремлю. Из ресторана ВТО вывалилась веселая актерская компания и, производя страшный шум, стала ловить такси. Некто с шикарными усами остановил на Миледи взгляд и сказал озабоченно:

- Минутку! Вы уже снимались в кино?

- Нет… - растерялась Миледи.

- Куда только эти ассистенты смотрят! - вздохнули Усы. - Я с «Мосфильма», из группы Чухрая. Дайте ваш телефончик.

- А у меня нет телефона.

- Как это? Тогда запишите мой домашний…

- Витя!… - Женщина с отчаянным макияжем дернула Усы за рукав. - Ну что ты, как рюмку выпьешь, так первой же встречной под юбку! Вы его не слушайте, девушка. Он у нас лакеев в очередь играет!

Женщина втянула Усы в подвернувшееся такси, а Миледи все так же бесцельно пошла дальше. Скоро улица кончилась, и Миледи перешла на другую сторону, где у входа в «Националь» еще толпились люди.

Большей частью это были ярко одетые девушки, стоявшие или медленно прогуливающиеся в ожидании. То и дело сюда подкатывали машины, в том числе иномарки. Распахивались дверцы, открывались окна. Невидимые внутри машин мужчины заводили с девушками негромкую беседу и увозили то одну, то другую. Однако девушек на этом бойком пятачке, похоже, меньше не становилось.