Primae Noctis (ЛП)

Люциус подводит её к низкому дивану. Они находятся в маленькой солнечной гостиной на первом этаже особняка, которая выходит на лужайку, где проходила их свадьба. Несмотря на относительно публичное расположение, Гермиона не беспокоится о том, что за ней наблюдают. После многочисленных неловких перерывов, домашние эльфы, наконец, научились не беспокоить их, когда они одни. Девушка немного удивлена, когда Люциус опускается на колени у её ног и расстёгивает плоские кожаные сандалии, которые она носит. Он снимает их и поднимает одну из её ног, чтобы осмотреть её.

– Мне они не кажутся опухшими, – он целует её в подъём ноги.

– Пока слишком рано. О! – он обвёл языком костлявый выступ внутри её лодыжки. Гермиона вздыхает от удовольствия, когда он кладет её ногу себе на плечо и начинает целовать её голень.

– Они тоже выглядят одинаково, – он утыкается носом ей за колено, и Гермиона издаёт стон удивления и возбуждения. Она не знала, что задняя часть колена была эрогенной зоной. Люциус продолжает целовать её, продвигаясь вверх по внутренней стороне бедра, пока она не превращается в пыхтящую, хнычущую девушку.

– Пожалуйста.

Его губы колеблются над её промокшими трусиками.

– Я не могу этого сделать, – с выражением глубокого сожаления на лице Люциус кладёт её ногу обратно на кушетку. – Мне нужно продолжить расследование, – он безошибочно находит молнию на боку её платья и проводит ею по грудной клетке. Мужчина стал значительно лучше знаком с женским бельём за последние годы, и он быстро справляется с её бюстгальтером. Гермиона остаётся топлесс в считанные мгновения.

– Возможно, они больше, – Люциус взвешивает её груди в своих руках, потирая большими пальцами соски. Его горячий рот застёгивается на одном затвердевшем выступе, и он жёстко сосёт. Гермиона снова всхлипывает и сжимает его волосы в кулаке. Недовольная скоростью, с которой Люциус двигается, она забирается к нему на колени и садится на него верхом, давая ему полный доступ к обеим грудям. Его глаза прикрыты, когда он кусает её за шею, его пальцы играют с её сосками. Гермиона прижимается к нему, прижимая своё горячее ядро к его всё ещё покрытой одеждой эрекции.

– Люциус, пожалуйста, – она ёрзает у него на коленях.

Всё её тело пронизано раскалённым добела жаром. Гермионе больно, и, кажется, что она умрёт, если он немедленно не сделает что-нибудь, чтобы ослабить это давление. Она цепляется за его одежду, её пальцы отчаянно возятся с пуговицами его брюк, и он не делает абсолютно никаких попыток помочь, просто наблюдая с весёлой ухмылкой, как она хнычет от разочарования.

– Слава Мерлину, – вздыхает она, наконец, освобождая его член, который, к её огромному облегчению, полностью встал. Она не может больше ждать ни секунды и наклоняется вперёд, а затем назад, быстро насаживаясь на его длину.

Люциус рычит от удивления — их прелюдия обычно значительно длиннее и более увлекательна, чем эта, но ведьма промокла насквозь и отчаянно нуждается в нём; всё ещё стремясь притянуть его ближе, хотя они уже соединены настолько тесно, насколько это возможно.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – слышит она себя со стороны, подпрыгивая вверх и вниз на бёдрах. Руки Люциуса двигаются к её бедрам, и он берёт на себя ритм. Его рот снова оказывается на её груди, и он попеременно сосёт и кусает нежные соски, успокаивая жжение укусов нежными движениями языка. Гермиона никогда ещё не чувствовала себя так восхитительно неуправляемой. Она чувствует, как её надвигающийся оргазм раскручивается по горячему телу с восхитительной неизбежностью. Она действительно замирает на мгновение, чтобы продлить удовольствие – зависая на острие ножа экстаза, прежде чем погрузиться в него. Её зрение затуманивается, все периферийные органы чувств теряются. Всё, что она может чувствовать, это восхитительный пульсирующий жар между ног, когда она сжимается снова и снова вокруг члена своего мужа. Он кончает через несколько секунд после неё и обхватывает её лицо руками, целуя с отчаянным голодом, его язык вторгается в её рот так яростно, что Гермиона едва может дышать.

Они медленно спускаются на землю, обливаясь потом и другими телесными жидкостями.

– Это было крайне неудовлетворительно, – сказал Люциус.

– Что? – Гермиона всё ещё не оправилась от того, что считала лучшим оргазмом в своей жизни.

– Я планировал как можно дольше исследовать и пробовать на вкус твои интимные места, но ты помешала мне это сделать. Кроме того, я думал попробовать несколько различных позиций, чтобы выяснить, изменились ли твои чувства или предпочтения. Я даже не получил возможности адекватно оценить, изменился ли твой запах, – Люциус выглядит искренне обиженным.

Гермиона может только смеяться:

– Люциус, я буду беременна еще семь месяцев, у тебя будет достаточно времени, чтобы изучить меня.

– Наверное, – ворчливо соглашается он, но в глазах его играет улыбка. Гермиона слезает с его колен и нежно целует его в подбородок.

– Прости, что не сказала тебе раньше.

Люциус нахмурился: