Приманка для дракона

Леона с трудом дождалась условленного часа. После ужина она сослалась на головную боль и удалилась в свою комнату. Госпожа Юта даже не обратила на ее уход внимания. Баронесса была слишком занята, изображая страдающую тетушку и принимая соболезнования от виконтессы и ее приближенных. То и дело Юта подносила платочек с кружевной каймой к абсолютно сухим глазам и громко вздыхала. Если же кто-нибудь немедленно не бросался к ней с утешениями, то она принималась рыдать, картинно заламывая руки.

– Бедная, бедная моя девочка, – громко причитала баронесса. – Жива ли она? Ах, я любила бедняжку, словно родную дочь. Как жестоки ко мне боги, отнявшие мое драгоценное дитя!

Разумеется, чувствительные дамы не выдерживали столь бурных проявлений горя и принимались хлопотать вокруг Юты: подносили ей воды и вина, обмахивали ее веерами, растирали ей руки. От этого зрелища у Леоны сводило зубы, и она быстро придумала предлог, чтобы покинуть суетящуюся компанию.

Дядюшка же надолго задержался в кабинете господина графа. Леона дорого бы дала, чтобы узнать, о чем его сиятельство беседовал с бароном, но возможности выяснить ей не представилось. К ужину ни Эгон, ни Джакоб не вышли, но трапезничающие не обратили внимания на отсутствие хозяина. Все взгляды были прикованы к госпоже Юте, устроившей за столом очередное представление. Леона же успела только найти взглядом пажа и подмигнуть ему. Агидиус слегка наклонил голову: уговор оставался в силе.

Леона полагала, что в тишине и одиночестве сумеет успокоиться, но нет: она ходила кругами по комнате, стараясь ступать как можно тише. Отослала горничную, велев той не появляться до утра. Переоделась в мужской костюм и залезла под одеяло на случай, если тетушка перед сном пожелает заглянуть к ней. Подобного обыкновения за госпожой Ютой не водилось, но кто знает, что взбредет ей в голову сегодня? Леоне вовсе не хотелось, чтобы ее план расстроился из-за ерунды.

Гости господина графа после того нелегкого испытания, что выпало на их долю днем, разошлись по своим спальням пораньше, и когда Леона крадучись выскользнула за дверь, в замке царила непривычная тишина. Девушка осторожно спустилась вниз. Пересекать холл она и не решилась, боясь оказаться замеченной, и попросту выбралась наружу через окно библиотеки на втором этаже. Спускаться, цепляясь за оплетавший стену плющ, в мужском костюме оказалось намного удобнее, нежели в женском платье, и вскоре беглянка, пригибаясь к земле, бросилась к конюшням, где ее уже поджидал Агидиус. Осмотрев попутчицу с головы до ног, он присвистнул.

– Что не так? – разозлилась Леона.

Вместо ответа паж вытащил какую-то бурую тряпицу и протянул ей.

– Голову повяжите, – посоветовал он. – А то ваши рыжие волосы слишком уж бросаются в глаза. Они у вас красивого цвета, конечно, но внимание привлекают. А нам оно не нужно.

Тряпица оказалась косынкой вроде тех, которыми повязывали себе головы простолюдины, защищаясь от жгучего солнца. Леона повертела ее в руках, не представляя, каким образом тонкая ткань может скрыть ее косу.

– Подойдите поближе, – распорядился Агидиус. – Так, теперь присядьте вот сюда и замрите. Сейчас, еще немного. Ну вот, теперь вы похожи на молодого южанина, только кожа слишком светлая. Подождите, я сейчас.

И он метнулся к колодцу. Леона ощупала голову и удостоверилась, что паж соорудил из косынки странную конструкцию, в которую и спрятал ее косу. Девушка припомнила картинки, изображающие жителей юга. Те действительно носили причудливые головные уборы, а еще – странные наряды, нечто среднее между женским платьем и мужской одеждой.

Агидиус вернулся быстро и тут же стал размазывать по щекам своей спутницы холодную вязкую жижу.

– Что ты делаешь? – взвизгнула Леона, от неожиданности и возмущения позабыв о вежливости.

Но паж и не подумал обижаться.

– Мажу вам лицо глиной. Теперь вас точно не отличить от паренька с юга. Немного замурзанного, правда, но тут уж ничего не поделаешь. Зато никто не разглядит, какая у вас белая кожа.

Следующая трудность возникла неожиданно. Агидиус вывел из конюшни уже оседланного буланого и гордо объявил:

– Ветерок!

– Какой красавец! – совершенно искренне восхитилась Леона.

– Вот, – паж протянул ей кусочек яблока. – Угостите его.

Ветерок осторожно взял угощение с протянутой ладони мягкими теплыми губами.

– Теперь вы знакомы, – заявил Агидиус. – Можете забираться в седло.

Леона с недоумением уставилась на вышеупомянутый предмет.

– Но оно же мужское!

– Конечно, мужское. Как и одежда на вас, кстати сказать.

Но если с одеждой Леона худо-бедно смирилась, то мысль о том, чтобы ехать верхом, расставив ноги абсолютно неприличным образом, смущала ее.

– Нет, я так не могу, – пробормотала она.

– Вы не можете ехать в седле боком, – терпеливо пояснил Агидиус. – Столь странных обычаев даже у южан не водиться. Доводилось мне слышать о странах, где знатных вельмож на руках носят слуги, но вот о том, чтобы мужчина сидел на лошади подобно женщине – никогда.

Леона еще раз с подозрением покосилась на седло.

– А где устроитесь вы?

– Как это – где? – удивился паж. – Прямо за вами.