Приманка для дракона

Как назло, ни одно подходящее название не припоминалось. А надо было указать такую деревушку, со священником из которой ни баронесса, ни виконтесса никогда не могли бы повстречаться. "Вот был бы здесь Отто, – подумал граф, свирепея, – он бы и подходящую деревню мигом припомнил, и священника бы разыскал". Но Отто уехал с драконоборцем – сбивать того с толку и не давать подобраться к герцогскому отпрыску. И не допустить, чтобы герцогский отпрыск причинил драконоборцу вред, случись вдруг им встретиться. А на долю Эгона остался бестолковый Джонас.

– Никак не припоминаю, ваше сиятельство, – промямлил он.

– Вам неприятно наше общество, господин граф? – проницательно спросила виконтесса. – Вы желаете от нас избавиться? Что же, не будем вам докучать.

И величаво выплыла из кабинета. Но вот баронесса и не подумала уходить. Напротив, она поудобнее устроилась в кресле и велела Джонасу:

– Милейший, подайте мне вина.

Временный секретарь затравленно посмотрел на графа. Тот безнадежно махнул рукой: мол, а куда деваться?

Баронесса осушила принесенный ей кубок в два глотка, поставила его на стол и опять обратилась к графу:

– Ваше сиятельство, давайте поговорим серьезно.

– Хорошо, – согласился Эгон, обрадованный тем, что больше не придется выслушивать стенания о "бедном дорогом Джакобе".

– Без лишних ушей, – тут же добавила госпожа Левренская, красноречиво посмотрев на Джонаса.

Тот стушевался под ее взглядом и прижал ладони к ушам, видимо, опасаясь за их сохранность. Эгон несколько растерялся под таким напором. Мало ли зачем баронесса желает остаться с ним наедине? А ну как потом заявит, что он скомпрометировал честную вдову и как благородный человек обязан на ней жениться?

– Мой секретарь будет нем, как рыба, – заверил он.

Джонас энергично закивал. Баронесса окинула его скептическим взглядом, но спорить с графом не решилась.

– Итак, ваше сиятельство, начать мне придется издалека. С той поры, когда я была юной легкомысленной особой.

Эгон окинул взглядом тучную фигуру с трудом умещавшейся в кресле баронессы и затосковал. Представить госпожу Левренскую юной и легкомысленной никак не удавалось.

– Мне, как и многим юным девицам, туманили голову грезы о любви. Однако же от папеньки я унаследовала практическую сметку, и быстро поняла, что любовь – чувство эфемерное, недолговечное, а семью надобно строить на более прочном основании.

Граф совсем не понял, к чему было это вступление, но на всякий случай покивал.

– Я не могла похвастаться огромным успехом, – доверительно сообщила баронесса. – Родители стремились найти мне партию получше, но – увы! – не слишком многие благородные рыцари желали бы связать со мной свою судьбу. Нет, я не могу сказать, что вовсе не получала предложений руки и сердца. Впрочем, в последнем как раз сомневаюсь. Руку – да, пожалуйста, а вот сердца моих ухажеров, как правило, принадлежали другим дамам.

– Вы с юности отличались, м-м-м, практичностью, баронесса, – польстил ей граф и тут же обругал себя за бестактность: ну какой даме понравится столь сомнительный комплимент.

Однако же госпожа Левренская довольно заулыбалась и смущенно зарделась.

– Благодарю, ваше сиятельство. Итак, из немногочисленных претендентов я выбрала господина барона. Теперь, спустя годы, я осознаю, что сделала далеко не самый лучший выбор. Но тогда мне не хватало опыта. Впрочем, вскоре я поняла, что барон глуп, как и все мужчины… Простите, ваше сиятельство, к вам это высказывание, разумеется, не относится.

Эгон ни капли ей не поверил. И сейчас, глядя на расплывшуюся тушу, вещающую о глупости мужчин, с ужасом подумал о том, что ему тоже когда-нибудь придется жениться. Причем чем скорее, тем лучше: наследник графству был необходим. Разумеется, у Эгона имелись какие-то дальние родственники, которые могли бы после его смерти претендовать на земли и титул, но сама мысль о том, что его владения отойдут дальней родне, коробила Эгона. Но вот как же выбрать себе жену и не вляпаться в такое вот… такую вот Юту?

– Впрочем, даже с дорогим Джакобом вполне можно мирно сосуществовать, – продолжала вещать баронесса. – Надо только соблюдать кое-какие правила. Во-первых, муж всегда должен полагать, что именно он – глава семьи. Пусть себе тешится, главное, чтобы не лез в жизнь супруги. Во-вторых, своего всегда можно добиться, изобразив равнодушие к тому, что тебе требуется на самом деле. Если бы Джакоб знал, сколь сильно я увлечена романтическими историями, он непременно попробовал бы запретить мне их читать. Просто так, чтобы показать, кто главный. Но он полагал, что романы развлекают меня наравне с вышивкой и молитвами. Глупец! Под пяльцами у меня всегда пряталась книга, да и в молельне я держала томик под подушечкой, на которую опиралась коленями при молитве. Сам Джакоб молельню посещал не слишком часто, но меня полагал набожной. А я там отдыхала и от него, и от тех шумных девиц, что он притащил в наш замок. Правда, Эрна не доставляла мне особых хлопот, но вот Леона…