Приманка для Коршунова (СИ)

— Нет, — я мотнула головой. — Всё хорошо, Дёма. Так уже было пару раз. Это из-за погоды, — я кинула тоскливый взгляд на небо, которое было затянуто свинцовыми тучами. — Наверное, ещё переутомилась. Привыкла, что могу прилечь, если устала. Это с непривычки.

— Ладно, — поджал губы брат.

— А Лёва где? — поинтересовалась я, поправляя очки на носу.

— В школе остался.

— Он не знает ведь, что ты меня забрал?

— Знает. Он вещи твои мне отдал.

Блин. Лёва потом будет недоволен тем, что я ему соврала. Что не сказала о своём состоянии.

— Дёма, — чуть помолчав, позвала брата, — ответь мне на вопрос, пожалуйста. Что случилось с Голован?

Брат поджимает губы и молчит. Смотрит внимательно на дорогу, сжимая в руках руль.

— Демьян! Ответь мне! — выкрикиваю я. — Два месяца прошло после травмы. Я не буду волноваться. Ответь. Мне. На. Простой. Вопрос.

— Анастасия Голован и её отец погибли при взрыве.

— Как это? — задал тупейший вопрос я.

— Голован был на водительском сиденье, а его дочь на заднем, — бесстрастным голосом ответил Демьян.

— Дёма, только не говори, что…

Машина резко остановилась. Я лбом приложилась о спинку переднего сиденья. Брат смотрел на меня нечитаемым взглядом, но я прям чувствовала его возмущение и злость.

— Дёма, я не это имела ввиду, — поспешила заверить его. — Просто… Я вспомнила Тектова[1]… Я же знаю, что ты можешь сделать… Я…

— Она девчонка совсем, Даша, — сжал челюсти брат. — Дурой была, да. Проучить нужно было. Запугать сроком. Но твоя травма несчастный случай, — чеканит брат. — За такое не убивают.

— Дёма… — пытаюсь оправдаться. В горле встаёт ком. Пусть по вине Насти меня мучают дикие головные боли, и я на время лишилась зрения, но она этого не заслуживала. Ни она, ни её отец. Пусть поступки Насти были иногда аморальными. Пусть она любила поиздеваться над другими.

— Я видел её тело, Даш. Её и её отца. Многочисленные гематомы и ножевые ранения свидетельствуют о том, что при взрыве оба были уже мертвы, — я от ужаса зажмурилась.

— Кому это могло быть нужно? — прошептала я.

— Врагов у Голован было много.

Я сжала пальцами виски, до конца не осознавая реальность. Я наивно верила, что Настя с семьёй уехала. Сбежала в другую страну. В социальных сетях все её аккаунты были удалены. Я не могула злиться на неё. Потому что я не помнила того дня. Не помнила ссоры. У меня не было причин для ненависти или злости. Она по-прежнему была для меня заносчивой девчонкой, которая прятала за улыбкой неуверенность в себе. Конечно же, мне было интересно, какое наказание она понесла. Но на все мои вопросы Лёва отводил глаза и быстро переводил тему, а Демьян обнимал за плечи и говорил, что ответит на все вопросы позже. Но к такому ответу я никак не была готова.

— А где их похоронили? — тихо спросила я. — Я хочу сходить к ней.

Демьян молча развернул машину и поехал на кладбище. Я прекрасно знаю дорогу, потому что каждый месяц мы ездим с бабушкой и семьёй Лёвы на могилу к моим родителям. На могилу к родителям и не родившемуся ребёнку.

Брат остановил машину у чёрных резных ворот. Вышел из машины, раскрыв зонт, и открыл дверь с моей стороны, молча приглашая выйти. Нажав на брелок и поставив машину на сигнализацию, брат положил руку мне на плечо и притянул к своему боку. Поцеловал в волосы.

— Пойдём.

Купив цветы, Демьян отдал один букетик мне и повёл по длинным рядам, которые навевали тоску. Не обращая внимания на то, что штаны и обувь промокли, взглядом скользила по надгробиям. Фотография на одном памятнике заставила меня резко остановиться. На какой-то миг мне показалось, что с фотографии на меня смотрит моя новая знакомая. Маша Синичкина. Те же белые кудряшки, те же голубые глаза, те же черты лица. Только приглядевшись, поняла, что с фотографии смотрит молодая женщина. Поправив на носу очки, подошла чуть ближе. Синичкина Вера Дмитриевна. 17 мая 1985 — 28 марта 2018. Ошибки быть не могло. Это мама новенькой. Схожие черты лица. Одинаковая фамилия.

— Чего застыла? — коснулся моего плеча Демьян.

— Ничего. Увидела знакомую фамилию. Пойдём.

Я вспомнила растерянный вид Маши. Её реакцию на моё ехидство. И стало ужасно стыдно. Девушка была ко мне дружелюбна, искренне была рада меня видеть, а я нахамила. Поёжилась от пронизывающего ледяного ветра и глубже зарылась носом в шарф. Поэтому не заметила, как мы подошли к надгробию, где была фотография Насти. В горле встал ком, когда я посмотрела в сияющие глаза девушки на фотографии. Демьян молча ушёл в ту сторону, где находится могила родителей, а я присела на корточки и положила цветы. Провела ладонью по фотографии, смахивая дождевую воду. Сейчас создалось ощущение, что это не капли катятся, а слёзы.

— Я клянусь тебе, что не держу на тебя зла, Настя, — тихо сказала я, смотря в глаза девушки на фотографии. Мне хотелось верить, что она меня слышит. — Мне жаль, что мы не смогли стать с тобой подругами. Мне очень жаль, что так всё вышло. Я верю, что виновных найдут. Я верю, что они понесут наказание.