Приманка

Любовь его давно умерла. Умерла ли?

Он скорчил гримасу и сорвал с шеи воротничок. Проклятый воротник не был даже застегнут, а стягивал шею как петля. Ханна Мейфилд. Черт ее побери!

— Ну почему? — размышлял он вслух. — Почему она здесь?

Он годами не думал о ней. Ну хорошо, последние несколько месяцев. Он хотел все забыть. Теперь он преуспевающий делец. Богатый человек. Ханна Мейфилд — просто неприятное воспоминание.

И вот сегодня «неприятное воспоминание» приплыло на лодке к его берегу. Она повзрослела, стала женщиной, прекрасной, как рассвет над заливом. «Неприятное воспоминание», не носящее обручального кольца, ни его, ни чьего-то еще.

Дрю продолжал бурчать себе под нос. Нет у нее обручального кольца, ну и что из этого? Ему какое дело?

— Мне абсолютно все равно, — сказал он вслух.

Он взглянул в угол хижины, где десять лет назад стояла кровать, еще до того как он передвинул ее на другую сторону комнаты. В тот день он отчаянно желал Ханну, и она отвечала на его ласки. Как будто это было вчера! Он вспомнил страсть в ее глазах, тихие гортанные стоны, которые она издавала, когда он нес ее к кровати. Но едва он начал ее раздевать, как дверь распахнулась и ее отец отнял у него невесту, а затем натравил своих слуг на убитого горем жениха. Потребовались недели, чтобы зарубцевались раны на теле. Месяцы, сложенные из одних воспоминаний, ушли на то, чтобы перестало болеть сердце.

Он пережил тяжелые времена, пытаясь привыкнуть к мысли, что она действительно его покинула. Он не мог поверить, что она не противилась отцу. Она не должна была подчиняться. В конце концов, она вышла замуж.

Но оказалось, что это не имело никакого значения.

И вот сейчас Ханна Мейфилд вернулась. Почему? Зачем ищет встречи с ним после стольких лет?

Дрю выглянул в окно и увидел, что женщина, о которой он только что думал, решительно направляется в его сторону.

— Так, — тихо произнес он. — Кажется, пришло время задать ей пару вопросов.

* * *

Тропинка, идущая от берега, привела ее к дому Дрю. Ханна остановилась, пытаясь набраться храбрости, чтобы постучать. Однако этого не потребовалось, поскольку он сам выскочил ей навстречу. Ханне стало не по себе от взгляда бывшего мужа. На ум пришли слова «жестокий», «решительный», «каменный». Еще бы серьгу в ухо да абордажную саблю, и он мог бы сойти за пирата, какими они были лет двести назад. Его просто распирало от гнева.

Ханна подняла глаза к голубому небу над бухтой, откуда белоснежные чайки камнем бросались вниз и ныряли за своим обедом. Она легко представила, как должна чувствовать себя несчастная рыбешка в тот момент, когда хищник выхватывает ее из воды. Она перевела взгляд на босые ноги Дрю. Хорошо хоть, он не отрастил себе таких же когтей.

Однако шагал он очень решительно, явно намереваясь предпринять атаку.

Она не ошиблась.

— Почему ты приехала? — резко спросил Дрю, остановившись в двух шагах.

Спокойно, Ханна. Не нервничай.

— Я хочу тебя кое о чем попросить.

— Ну проси. — Он сложил руки на груди и придвинулся ближе.

Ханна заставила себя не отступать. От волнения у нее пересохли губы. Стараясь преодолеть смятение, она облизнула их и убрала за уши влажные волосы. Хорошо сказать, успокойся, когда человек готов убить тебя на месте… Все происходило не так, как она планировала.

— Ну что же ты? — спросил он с издевкой в голосе.

— Дрю, я… — Голос замер, она с трудом подбирала слова. Сказать, что рада видеть его одетым? Что скучала, была не права, покинув его? Что хотела бы повернуть время вспять?

— Я слушаю тебя.

Но нет, она приехала сюда не за этим. Тем более что произнести такие слова было в тысячу раз труднее, чем объяснить, ради чего она здесь оказалась. Она посмотрела ему прямо в глаза, проглотила комок в горле и сказала:

— Я говорю по поручению Общества по охране исторических памятников штата Техас. Это группа людей, посвятивших себя сохранению истории нашего штата. Как ты, возможно, слышал, два года назад сгорело здание законодательного собрания и огонь уничтожил ряд исторически ценных документов, включая единственный в штате экземпляр Декларации 1836 года о независимости республики Техас от Мексики.

Дрю засмеялся негромко и, как показалось Ханне, с горечью.

— Так ты поэтому приехала? Из-за Декларации о независимости? Ирония судьбы!

— Ирония?

Он кивнул.

— В том, что именно ты обеспокоена судьбой этого документа настолько, что решилась приехать сюда о чем-то меня просить.

Она почувствовала, что потихоньку начала обретать почву под ногами.

— Может быть, именно потому, что моя жизнь сложилась так, а не иначе, я ценю независимость больше всего на свете.

На этот раз уже Дрю отвел глаза в сторону. Засунув руки в задние карманы брюк, он повернулся к воде.

— Ты помнишь, я рассказывал тебе, как все было на самом деле? Для меня Декларация — не просто лист бумаги.

Чувствуя, что ему хочется поговорить на эту тему, Ханна ответила:

— Кажется, она как-то связана с твоим дедом.

Дрю вздохнул.