Primièra canso (СИ)

Герцогине де Жуайез было холодно. Она приказала натопить пожарче в комнате, но ничего не помогало. В кровать ей положили больше кирпичей, чем обычно, но теплее не становилось. Холод был внутри нее, и от него стыла кровь.

С тревогой ожидая герцога, Катрин молилась, чтобы этой ночью он не пришел. Потому что она не сможет...

Слабая улыбка растянула ее рот, которого впервые коснулись с поцелуем. Она чувствовала его и сейчас. Теперь она не отстранялась, она прижималась к горячим губам и повторяла вслед за ними.

В своей спальне, куда к ее облегчению сегодня не пришел супруг, Катрин позволила себе забыть, что Серж был простолюдином. Он был мужчиной, с которым хотелось вместе дышать и делить нежность. Она чувствовала его объятия, помнила его голос, зовущий по имени... Распахнув глаза и глядя в кромешную тьму комнаты, Катрин отчетливо поняла - она безумно хочет, до сведенных пальцев, до боли в голове, хочет, чтобы он ее целовал.

За окном забрезжил рассвет. Ночь скроет все ее мечты. И при свете дня никогда она не забудет о чести древнего рода. Никогда и ничем герцогиня де Жуайез не выкажет перед трубадуром того, чем полно ее сердце. И больше никогда она не сможет безропотно подчиняться герцогу. Катрин перевела дыхание. Не такая уж она утка, как думает ее муж. Она улыбнулась и кивнула вошедшей в ее покои служанке.

- Добренького утречка, Ваша Светлость! - поклонилась с порога Агас и подошла к герцогине, поставив перед ее ложем таз с теплой водой и привычно выложив на маленький столик гребни для волос. - Как почивали нынче? Я всю ночь глаз не сомкнула - такой дождь, такой дождь. Уж скоро грозы...

- Дождь? - удивленно переспросила Катрин, ничего не заметившая в своих раздумьях. - Жаль, я хотела с утра прогуляться.

- Ну, теперь-то на дворе грязно и сыро. Еще захвораете. Скриб уговорил Его Светлость повременить сегодня с вашими занятиями. Велено оставаться в башне, - беззаботно сказала служанка, откидывая с герцогини одеяло и протягивая ей смоченное в воде полотенце.

- А что сам герцог? - задумчиво спросила Катрин, взяв полотенце и сложив его на коленях.

Агас чуть заметно смутилась и отвела взгляд.

- С утра в деревню уехали.

- Ты же знаешь, зачем поехал? - усмехнулась Ее Светлость. Слуги всегда все знают. До Катрин уже доходили разные слухи. Да и Агас была довольно смышленой девчонкой. И герцогиня решилась. - Расскажи мне.

- И нужно оно вам? - прямо спросила служанка.

- Нужно, - кивнула с улыбкой Катрин. - Говори!

Агас грустно посмотрела на Ее Светлость и зачем-то уселась возле нее на кровать, вовсе не думая о том, что госпоже это может не понравиться.

- Его Светлость, - шепотом, будто опасалась, что их кто-то услышит, сказала она, - мужчина видный и до девок охочий. Теперь, правда, посмирней чуток стал. Но вы ж видели, не могли не видеть - полдеревни бегает ребятишек с его носами и подбородками. Девок портить - обычное для Его Светлости дело. Ни одна замуж не вышла, пока он первый с ней не лег. Нынче у него, надо сказать, постоянная бабенка имеется - Клодетт, пекарша. У них уж трое детей. Уж и жил бы с ней открыто, да хочет наследников... благородных.

- Так, говоришь, теперь постоянная имеется, - герцогиня по-прежнему улыбалась и посмотрела Агас прямо в глаза. - Четвертого еще не ждут?

- Да по ней не видно, ждут или не ждут! Она женщина... дородная - после второго-то... Что третьим брюхатая, никто и не понял, покуда не разродилась. Хлеб пекла. В печь поставила, а оно и... Через полчаса допекала. Даже не подгорело!

Катрин усмехнулась и сунула полотенце обратно служанке.

- Ступай пока. Возьми себе мой пояс зеленый, расшитый разноцветными нитями. Я знаю, он нравится тебе. Шкуру мне еще одну подай и натопи здесь получше. Холодно! - и закутавшись в покрывало, Катрин задумалась о том, как сделать визиты герцога еще более редкими.

VIII

Май 1185 года

Герцог был нетрезв. Собственно, в последнее время он пил довольно много. И в еде себе не отказывал. Постепенно вид его становился далек от здорового. Но это было вполне закономерно - радоваться-то нечему. За два месяца герцогиня так и не выказала признаков того, что носит под сердцем наследника. Гордившийся своей плодовитостью герцог всерьез задумался над тем, не оказалась ли супруга пустоцветом. Она сперва пробуждала в нем желание, но вместе с тем обдавала холодом. Тощая, с торчащими под маленькой грудью ребрами, она совсем ему не нравилась, как не нравились тощие и жилистые клячи. Но герцогу нужен был законный наследник. И нужна была эта женщина, у которой и взяться-то не за что, и которую он раз за разом придерживал у сундука, чтобы не переломить ее пополам. Старая знахарка, которая обыкновенно лечила его коней, говорила, что эдак быстрее он получит сына. Дескать, так-то оно вернее.

Его Светлость с шумом распахнул дверь в опочивальню супруги и замер, покуда глаза привыкнут к полумраку - лишь единственная свеча освещала комнату.

Скорбно взглянув из-под одеяла на супруга, герцогиня пробормотала слабым голосом:

- У меня сегодня мигрень.

- Опять? - рявкнул герцог. - Который раз за неделю, мадам?