Примирение

—  Жаманта не виноват, я всё расскажу, —  раздался из угла чей-то голос. Клементину пригляделся и увидел крошечную Лузенейди. —  Вы мне теперь рот не заткнёте!

—  Гадина, —  заорала Сандра, —  я заткну тебе рот, я тебя убью!

Лузенейди небрежно махнула на неё рукой и, обняв за плечи мужа, принялась рассказывать:

—  Сандра по секрету шепнула мне, что слышала в дирекции, как дона Анжела говорила кому-то по телефону, как можно взорвать Центр. По телефону! Надо было позвонить в «Говорящее сердечко». Я ей не поверила, она ведь всё время врала, так я говорю, Бина?

—  Да, было такое, но тебе лучше помолчать, Лузенейди. – Бина потянула её за юбку, пытаясь усадить на место.

Но Лузенейди остановить было невозможно.

—  Бина, помолчи ты! Она будет обвинять моего мужа, чтобы выйти сухой из воды? Нет уж! В тот день нам приказали уйти пораньше. Бина задержалась в дверях с охранником, а я вышла и увидела Сандру, стоящую рядом с телефонной будкой, а там был этот мужчина, —  она указала на Аженора, —  имя его я не запомнила... Он ушёл, а она вошла в телефонную будку.

—  Неужели это Сандра, Сезар? Но зачем?

Вместо Сезара ответил Александр:

—  Да просто так, поругалась со мной, решила, что свадьбы не будет, вот и решила отомстить всему белому свету!

—  Разберёмся! —  Комиссар, сеньор Жоржи, поднялся и обратился к Сандре: —  Вот теперь вам придётся выйти, но только вместе со мной.

Полицейский подошёл к Аженору, надел на него наручники и подтолкнул вперёд. Аженор нашёл глазами Шерли и попытался что-то сказать ей, но шум и гвалт помешали ему. Однако он видел, как она поднялась и махнула ему рукой. Слеза скатилась по его щеке, он не стал вытирать её и понуро вышел из зала.

Клементину тоже подошёл к комиссару:

—  Я ведь сбежал из тюрьмы... Мне идти с вами?

—  Я уже договорился, завтра мы с Лусией оформим все документы, а пока вы останетесь под наше поручительство.

Постепенно шум улёгся и все вспомнили, зачем собрались здесь. Энрики попросил налить шампанского. Сезар с полным бокалом подошёл к Клементину:

—  За лучшие дни, Клементину!

Они чокнулись, и в это время Гиминью громко закричал:

—  Горько!

Глава 11

Александр, сидя на палубе в шезлонге, смотрел на изменчивую синеву моря, наслаждался йодистым запахом ветра и чувствовал себя словно выздоравливающий после тяжёлой затяжной болезни. Так оно, наверное, и было. Хорошо, что он нашёл в себе силы оторваться от родного дома и ринуться в новую, неведомую жизнь.

Оглядываться назад не хотелось. Первая любовь предала его. Вторую предал он сам. Трудно было сказать, что больнее, и поэтому он предпочитал смотреть вперёд, в будущее.

После того ужасающего приступа бешенства, который едва не сделал его убийцей, он некоторое время боялся самого себя. Он испугался чудовищ, которые, как оказалось, таились в глубинах его души и были готовы внезапно вырваться наружу. Но кто он такой, чтобы карать или миловать? Как он был благодарен судьбе, что удержался на краю пропасти! Бешенство испепелило ненависть к Сандре, оставив смутное чувство вины: какой бы она ни была, он не мог быть ей судьёй, и не в его руках была её жизнь...

Александр не мог забыть взгляда матери, которым она смотрела на него в миг прощания. Сколько было в нём любви, страха, мольбы и тревоги! Бедная мамочка! Сколько ей пришлось пережить! Но теперь всё будет по-другому, для всей их семьи наступила полоса надежд на счастливые перемены.

В его судьбе перемена уже осуществилась. Он нашёл себе работу в Порту-Алегри. Но разумеется, не сразу.

Какое-то время Александр был в полном отчаянии: разрушена семья, оставлена работа в конторе, где он не мог полноценно работать, постоянно встречаясь с Лусией. Он метался, не знал, за что взяться, как поступить. А потом вдруг решился: составил и разослал резюме, выбрав города как можно дальше от Сан-Паулу.

Ответы пришли быстро, они были благоприятными, что очень его поддержало. Александр почувствовал, что уже немало наработал за столь недолгое время и может рассчитывать на себя как на специалиста. Он выбрал Порту-Алегри, город, стоящий на берегу океана. Там он никогда ещё не был, и ему предстояло открывать всё —  новую землю, новых людей, новые возможности. Он вдруг почувствовал себя первооткрывателем и, возможно, поэтому отказался от самолёта —  ему захотелось посмотреть побережье, и он сел на комфортабельный пароход, который должен был доставить его в Порту-Алегри морским путём. И теперь, сидя на палубе, он смотрел на живописные скалистые берега, на буйную субтропическую растительность, которой становилось всё больше и больше по мере приближения к югу, и старался вычеркнуть из памяти лицо Сандры, а оно то и дело всплывало у него перед глазами. Нет, уж лучше он будет вглядываться в глубокий и тревожный взор матери, провожавший его.

—  Не бойся, мамочка! Ты ещё будешь мной гордиться! —  твердил Александр про себя, подставляя голову свежему морскому ветру с надеждой, что он навсегда выветрит из неё мысли о когда-то такой любимой, а теперь нежеланной, пугающей своей непредсказуемостью Сандре.