Принеси меня в жертву

— Тут прохладно, — заметила я.

— Не прохладно, а холодно, — поправил Саранский. — Просто ты пока не ощутила, так как снаружи жарко. А здесь поддерживается специальная температура, причем в каждом отсеке она разная. Мы с Васькой специально сделали такую систему, иногда ведь какая-то ягода может не сразу попасть на кухню в ресторане. Надо же где-то хранить добро, чтобы не пропало. Ну и себе, конечно, что-то остается.

— Это типа погреб, — догадалась я.

— Он самый. Свое-то опознáешь?

Я уже заприметила знакомые сумки и ящики и указала на них Саранскому.

— Понял. Выгоняй пока машину, а я потихоньку все принесу.

Выйдя из погреба, я услышала детские голоса, доносящиеся со второго этажа. Маленькие Шумские проснулись и радовались жизни. Наверняка с ними кто-то из взрослых, иначе уже высыпались бы на первый этаж в поисках знакомых лиц.

Эмин помог Антону погрузить в машину поклажу. Правда, в этот раз ее почему-то стало больше ящика на два или три.

— По-моему, ты прихватил из погреба что-то лишнее, — обратилась я к Саранскому. — Давай-ка проверим.

Я хотела склониться над багажником, но Саранский остановил меня.

— Добавил кое-что из тех запасов.

— А так можно? — удивилась я.

— Ну, по сути, это принадлежит и мне тоже, просто хранится в его доме, — объяснил Антон. — Добавил тебе ягод, хотел груш отсыпать, но они уже с бочками. На компот пойдет. Возьмешь?

— Не надо, — растерялась я. — Или давай заплачу за то, что ты дал сверху.

— Прекрати, — сморщился Антон. — Ты не покупаешь — я сам тебе дал. Вся эта фруктово-овощная нежность быстро теряет товарный вид. Сегодня в ресторан я их все равно уже не довезу по такой-то жаре. А здесь пойдут на варенье и пироги.

— И все же. Сколько я должна?

— Да что ж ты такая…

Саранский посмотрел на Эмина в поисках поддержки.

— Я тоже за ремонт денег не возьму, — тут же нашелся парень. — Помог по знакомству. Какие деньги в такой ситуации?

И он посмотрел в сторону дома.

— Да вы издеваетесь, ребята.

Саранский подмигнул Эмину и подошел совсем близко.

— Для тебя у нас «черная пятница», — негромко сообщил он. — Но сверху попрошу номер телефончика.

Он прищурился, намекая на наши продолжительные и счастливые отношения, но даже в долгосрочной перспективе не могла представить нас вместе. Но сделка есть сделка. Я приняла правила игры и прищурилась в ответ.

— Хорошо, Антон. Записывай.

— Вот это я понимаю.

И Саранский тут же полез в карман за мобильником.

Сделав безуспешную попытку всучить Эмину деньги и потерпев позорную неудачу, я села за руль и без проблем развернула машину по направлению к воротам — благо площадь пространства позволяла.

Егор Николаевич вот-вот должен был выпустить меня на свободу, я по привычке посмотрела в зеркала и вдруг увидела Ольгу, сбегающую в крыльца.

— Подождите! — крикнула она.

Я тут же заглушила мотор. Ольга не шла, а бежала. Саранский, уступая ей дорогу, отошел в сторону. Что, серьезно?! Еще кто-то пострадал?

— Я знаю, вы очень торопитесь, — взволнованно произнесла Ольга, когда я вышла из машины. — Но мы можем созвониться позже. Мне очень нужно с вами поговорить.

— Если это не срочно, то я бы, конечно, предпочла связаться по телефону, — призналась я. — Меня ждут со вчерашнего дня, и мы уже машину загрузили. — Я свой номер оставила Антону.

— Конечно! Спасибо.

— Но дома я буду только вечером.

— Хорошо, хорошо, — тут же согласилась Ольга. — Я все поняла. Я позвоню вечерком.

Моя совесть была чиста. Вернувшись в машину, я повернула в замке ключ зажигания и медленно вдавила педаль газа в пол. Ворота со скрежетом распахнулись, я выехала на трассу.

До Тарасова предстояло добираться несколько часов. Дороги все так же были пустынны, выздоровевшая машинка ехала ровно, и я решила спокойно поразмыслить над тем, что произошло за последние сутки.

Первое, что упрямо лезло в голову, — это когнитивный диссонанс, который я ощутила несколько раз за последние сутки. И начать стоило бы с бывшего коллеги.

Василий, которого я знала в прошлом, был хамом и нахалом, а сейчас превратился в подкаблучника и босса, уважающего обслуживающий персонал. Опять же, этот хам в свое время не смог пройти мимо беды, в которую попал незнакомый ему ребенок, а вчера он запросто поехал помогать женщине, чья машина приказала долго жить и заглохла на пустынном безлюдном перекрестке. И где же Шумский был настоящим?

Теперь Антон Саранский. Друг семьи, который при всех желает супругам Шумским долгих лет супружеской жизни и является крестным их детей. Но, оставшись со мной наедине, откровенно делится мыслями о том, что я бы подошла на роль жены Шумского больше, чем Елена. Милый друг, ты меня впервые видишь, ты ничего обо мне не знаешь. И вообще, что за неуместный душевный стриптиз?

И третье. Ольга, которая и имя-то мое наверняка еле вспомнила, заявляет о желании поиметь со мной какой-то серьезный разговор.

Добавим сюда внезапный приступ ярости, случившийся у Игоря Мареева, и признание Марии Петровны в том, что семья Шумских на самом деле представляла собой кучку пленных, включая детей, в логове маньяка по имени Елена.

И я с подбитым глазом. Красивый «натюрморт».