Приношение Гермесу

Жарким летним утром вблизи Сицилии, в полосе, где волны раскалённого солнцем воздуха сталкиваются с холодными водами Мессинского пролива, вам может посчастливиться увидеть чудесный город, выстроенный из хрусталя, со множеством готических башен, соборов, крепостными стенами с резными бойницами, мощёными улицами, по которым гуляют нарядно одетые горожане, садами, наполненными цветами и играющими детьми, увидеть луга, простирающтеся в невообразимую даль и растворяющиеся без следа в морской лазури. Этот удивительный образ, что возникает над морем, конечно, имеет природу миража, однако он бывает настолько реален, что даже люди, точно знающие, что перед ними на самом деле, с трудом могут переубедить свои чувства. Таков феномен Fata Morgana, каковое название в переводе с итальянского означает просто «Фея Морган»; именно она, сводная сестра короля Артура, воспитанница великого мага Мерлина и постоянная участница свиты демона Эллекена, обладает талантом создавать невероятно красивые и правдоподобные иллюзии.

Многие читатели и почитатели романа Мастер и Маргарита, вероятно, думают, будто верная спутница чёрного всадника, известного героям книги под именем Воланд, в повествовании Булгакова отсутствует. Следует заметить, что отсутствие это мнимое и представляет собой одну из тех иллюзий, на которые так щедра фея Морг (Morgue), кою часто именуют Морган (Morgan, Morgaine), Моргоз (Morgause),[36] а в ирландских легендах – Морригу (Morrigu). Морган – «фея второго порядка»,[37] это не физическая сущность, а даймон, способный воплощаться в человеке, каковой иногда не подозревает, кто он на самом деле (а разве многим из нас выпадает удача окончательно узнать себя?). Да, верно заметил Коровьев: «Вопросы крови – самые сложные вопросы в мире». Именно поэтому то простое объяснение, которое он даёт Маргарите Николаевне перед балом, намекая на её дальнее родство с Маргаритой Валуа, пожалуй, чересчур просто. Безусловно, отсутствие нежного чувства к своему царственному супругу Генриху Наваррскому при весьма приблизительном соблюдении светских приличий и неутолимой страсти к молодым повесам делает королеву Марго (Margot),[38] как прозвали Маргариту её братья, в определённом смысле близкой булгаковскому персонажу; однако вряд ли мастер годится на роль Жозефа де ла Моль («Меня сломали, мне скучно, и я хочу в подвал», – говорит он свой возлюбленной в момент долгожданной встречи), и вряд ли «легкомыслие» Маргариты, в котором она признаётся Воланду после бала, можно приписать властной и жестокой королеве Наваррской. Скорее удивительная способность очаровывать – даже таких ловеласов, как кот Бегемот – неудержимая тяга к «быстроте и наготе», то достоинство, с коим она приняла «тысячи висельников и убийц» в качестве королевы бала, а также тот пиетет, с каковым к ней относятся эти самые висельники и члены свиты Воланда (ведь они «сто двадцать одну Маргариту обнаружили в Москве», и ни одна из них не подошла на роль хозяйки шабаша, пока «счастливая судьба», по словам Коровьева, не свела их с печальной обитательницей готического особняка), свидетельствуют о том, что, видно, есть несколько другая кровь, которая не передаётся от бабушек и которая может проявить себя лишь в определённых обстоятельствах[39] и при воздействии специального бальзама,[40] использование коего было частью инициатической практики от начала времён. «Ай да крем! Ай да крем!», – закричала Маргарита, бросаясь в кресло… Втирания изменили её не только внешне. Теперь в ней во всей, в каждой частице тела, вскипала радость, которую она ощутила, как пузырьки, колющие всё её тело. Маргарита ощутила себя свободной, свободной от всего… «Сейчас позвонит Азазелло!» – воскликнула Маргарита, слушая сыплющийся в переулке вальс, – он позвонит! А иностранец безопасен. Да, теперь я понимаю, что он безопасен!..» Надо сказать, что, начиная именно с этого момента, дорога назад была для Маргариты закрыта. «Безопасный иностранец» в очередной раз получил свою хозяйку, а Морган – своё место в свите.