Приношение Гермесу

Несмотря на несомненное присутствие такого влияния, христианская литургия в том виде, какой она приняла в эпоху Средневековья, сформировалась под воздействием в первую очередь сирийского и вавилонского пения. Сирийское пение, весьма значительно отличаясь от арабского, демонстрирует удивительное сходство с тем cantus planus, который сейчас называют Григорианским пением,[161] причём не только в отдельных мелодиях, но в качестве репертуара в целом.[162]

Для сирийского пения характерна развитая система антифонии. Практиковались две её основные формы, одна из коих называлась madrāshē («ода») и состояла из строф, исполняемых солистом и чередуемых с постоянным рефреном, который пел хор, и sugyāthā («гимн»), исполнявшийся солистом и хором, которые пели «друг другу в ответ». Причём именно в Сирии произошла постепенная замена гимна как «духовной песни вообще» на версифицированную поэзию, каковая «славила христианские принципы или евангельские события».[163]

Именно эта форма гимна стала наиболее популярна и распространилась в Европе. Самым известным сирийским автором гимнов (некоторые из которых ещё сегодня используются в церковной службе) был Святой Эфраим (ум. 373), каковой, надо признать, заимствовал многие мелодии у гностиков – тех самых, что он нещадно критиковал как теолог. Среди выдающихся авторов гимнов следует также отметить египетского гностика Валентина и основателя арианизма александрийца Ария.

Когда Константинополь взял на себя роль Нового Рима, он превратился в колоссальный плавильный котёл эллинистической и восточной культур. При этом ни в коем случае не следует забывать, что, как точно заметил Густав Риз, «средневековая Византия ни в коей мере не была продолжением древней Греции… вместо этого нам следует признать её родство с Ближним Востоком».[164]

Вплоть до периода Ренессанса культура Византии транспортировалась на Запад вместе с беженцами, покидающими места военных конфликтов, продолжая оказывать влияние на культуру народов Европы.[165]

Как бы то ни было, к концу IV века в Риме вполне сформировалась своя школа церковного пения. Технически это подтверждается фактом введения антифонов в Мессу, кое было осуществлено при Целестине I (422-432 гг.), что предполагает наличие хорошо подготовленного хора. В течение последующих столетий происходило формирование репертуара, который, приняв сначала форму того, что теперь принято называть «Римским ровным пением», к концу VII века подвергся своего рода стандартизации, связанной, прежде всего, с необходимостью введения стилистического единства музыкального состава литургии в разных частях огромной многонациональной империи. Процесс создания «эталонного» репертуара и требований к его исполнению получил название «Григорианской реформы» и привёл, соответственно, к возникновению того, что именуют «Григорианским пением». Следует отметить, что процесс этот был начат при Папе Виталиане (657–672 гг.) и продолжался ещё при Григории II (715–731 гг.), однако, как это ни странно, своим названием Григорианское пение обязано Папе Григорию I (590–604 гг.), который, хоть и уделял большое внимание музыке и развитию римской школы пения, никакого отношения к реформе не имел; в данном случае основную роль сыграла «музыкальная слава» этого понтифика.

Необходимо также отметить условность феномена, именуемого «Григорианским пением», по ряду серьёзных причин. Во-первых, в самом Риме церковная музыка продолжала испытывать влияние Византии, каковое, и привел, соответственно, к возникновению того музыкального явления, кбходимостью стилистического ловам текста), другие предпол «в силу отсутствия множества исходных факторов (в основном документально-исторического характера), точно охарактеризовать невозможно»,[166] и влияние музыки других итальянских областей, где христианская литургия сформировалась самостоятельно и, вероятно, ранее Римской.[167]

Во-вторых, Григорианское пение не смогло избежать влияния различных культур, в среде которых оно практиковалось за пределами Рима, и появления локальных вторичных стандартов (каковые зачастую придавали ему бо́льшую действенность и глубину по сравнению с оригиналом). В-третьих, с приходом в последней четверти ХХ века моды на концертное исполнение средневековой музыки, возникло странное явление, называемое «Григорианским пением» (по крайней мере, так это преподносится на концертных программках и обложках компакт-дисков), не имеющее ничего общего с той музыкой, которая существовала в христианском мире тысячу лет назад – ни в техническом отношении, ни в эстетическом, ни тем более в духовном.[168]