Приносящая надежду (СИ)

Он пошел впереди, бесшумно, но как-то не по-эльфийски, как старик, как очень больной человек. Был он босиком, и Лена вдруг подумала, что у эльфов-мужчин очень маленькие для их роста ноги, а у женщин – так совершенно нормальные, Лене туфли Арианы были велики, хотя Ариана была не так чтоб намного выше. Не отпуская шута, Лена догнала Гарвина и взяла его под руку – жест, которого почему-то в Сайбии не было ни у эльфов, ни у людей. Ладно хоть неприличным не считался. Гарвин неожиданно высвободился, но, как оказалось, только для того чтобы обнять ее за плечи. Что-то с ним было. Что-то внутреннее. Полный раздрай. Гораздо хуже, чем в первое время после Трехмирья. Месяцы в клетке? Или последняя ночь перед казнью? Впрочем, это вряд ли, он смерть действительно воспринимал как нечто естественное и потому не страшное, а уж этусмерть и вовсе как награду. Шут явно подумал о том же. Может, через его руку передалось?

Еды и правда было полно, и первым делом они накормили Гарвина. С ложечки. За маму, за папу, за Аиллену, за Гару. Потом поели сами, причем шут очень увлекся. Уж что-то, а поесть он любил.

– Тебе Владыка по шее надавал? – спросил он с набитым ртом. – Или просто размышления о смысле жизни?

Гарвин внимательно посмотрел на него, убедился, что шут вовсе не издевается, и покачал головой.

– И по шее, и размышления… И вообще, лучше не спрашивай, потому что я сам не знаю. Ты боишься магии? Своей?

– Ага. Что я с ней делать буду в ближайшие полсотни лет?

– Пользоваться, – пожал плечами Гарвин. – Основам обращения с магией тебя научит Владыка или Милит.

– Не ты?

– Не хватало еще. У меня другая магия, не забыл? Не только по происхождению, но и вообще… в принципе другая. Я, конечно, еще помню начала традиционной магии, но именно что начала. А ты не ребенок. Тебя иначе надо учить.

– А у Владыки магия ведь тоже… не традиционная?

– Но и не такая, Рош. Магии бояться нельзя, она это мигом чует. Хоть традиционная, хоть нет. Ты ее люби. Вот как ее любишь. И взаимность тогда тоже будет.

– Так? Так не смогу, – без тени улыбки сказал шут. – Да я привыкну… ты ведь должен понимать…

– Ну что ты! Не пойму. Даже не представляю, каково это: вдруг почувствовать магию. Я-то другой… Я из тех, чья магия проявлялась с младенчества, потому мать меня из виду не выпускала лет до десяти, чтоб ненароком не натворил ничего. Я всегда был с ней. Вот когда утратил… это было плохо.

– А я так и вовсе ничего не чувствую, – призналась Лена сокрушенно. – Буквально пару раз было… что-то. Не знаю, что. В том эльфийском мире что-то кипело, могло прорваться… Наверное, проклятие. И не говорите, что я не могу никого проклясть. За Маркуса я кого угодно прокляну. Хоть и целый мир.

Шут собрался возразить, но умница Гарвин его удержал, покачал головой, и шут сказал совсем другое:

– А я тоже ничего не чувствую. Это вы заметили, а не я.

– Амулет, – пожал плечами эльф. – Убивать за такие игрушки надо. Медленно и мучительно. Кстати, я всерьез. Это ж надо: придумать и сделать амулет, который гасит магию… А придумать и сделать мог только маг! Причем неслабый.

– Собственность короны, – напомнил шут. – Не могу быть магом. Так что во избежание.

– Во избежание? – неласково улыбнулся Гарвин. Бледное лицо стало хищным и неприятным. – Магия всегда ищет выход. Любая. Неизбежно. Всякий эльф обязательно будет делать что-то магическое, чтобы ее выпускать… погулять. Вот ваш обжора хвостатый, если его не выпустить, только нагадит в углу, а что сделает магия, когда рванется к выходу, я и представлять себе не хочу.

– Сделает – с кем? – тихо спросила Лена.

– С ним в первую очередь. То, что вспышка выжжет его, – однозначно. Но ведь еще и с окружающими неизвестно что случится… Тебе обязательно надо снимать амулет. Пока не поздно.

Шут вцепился в руку Лены. Его била дрожь, хотя холодно не было, даже Лена не мерзла. Гарвин сказал неожиданно мягко, почти ласково:

– Не нужно бояться собственной магии, Рош. Это прекрасно. Это сравнимо разве что с любовью женщины. Только лучше. Ты привыкнешь. И научишься. Поверь, ты научишься. Я не скажу, что там вам суждено, зато точно знаю, что мне суждено быть с вами рядом. И можешь быть уверен, я буду. Мне, как видишь, даже смерть помешать не может.

– А в твоем видении это было? – вдруг спросил шут. – Твоя смерть?

– Было. И это лишний раз доказывает, что видения лучше держать при себе. Я видел себя с петлей на шее, под виселицей, в присутствии Владыки. Что бы ты подумал при этаком видении?

– Что меня повесят, – удивился шут.

– А я к тому времени уже знал, что картинка, которую ты видишь, вовсе не всегда означает то, что ты думаешь. Помнишь, я говорил об Ариане на фоне пламени?

– Нас ты тоже видел?

– Аиллена! Я уже говорил, что не скажу. Да. Вас. Обоих. Вы должны быть вместе. Это совпадает с вашими желаниями, потому я и говорю, что должны. И вообще… Вне всяких видений – вам так хорошо вдвоем, что расстаться – преступление.

Шут опустил голову в очередном порыве раскаяния. Он совершал преступление. Он пытался уйти.

– Ну ладно. У меня есть магия.

– Много.