Принц Галлии

— Да, Маргарита, ты чудовище. Жажда власти, неограниченной, неоспоримой власти, так испортила тебя, что в тебе мало что осталось человеческого. Ты ничем не лучше кузена Бискайского! Тот свихнулся на мысли об утраченной короне, а ты заразилась от отца чувством неполноценности, которое преследует его с тех пор, как он взошел на престол, поправ законные права сына своего старшего брата. В тебе также сильно это чувство, порождающее угрызения совести, и ты стремишься самоутвердиться, убедить себя в законности своих прав, подчиняя этой цели все остальное — от личной жизни до государственных интересов. Ты отказываешься от счастья, от любви; мало того, ты упускаешь возможность укрепить королевскую власть, объединив Внутреннюю Наварру, Риоху и Алаву в единый домен. И ради чего все это? Ты пренебрегаешь мной, собой, целостностью страны единственно ради того, чтобы никто не мог подвергнуть сомнению неделимость твоей власти. Ты, повторяю, чудовище. Ты политическая и моральная извращенка.

— Какой ты жестокий, Рикард! — тоном обиженного ребенка произнесла Маргарита. — Жестокий! Жестокий!

— Это ты жестокая, и, прежде всего, по отношению к себе. Ты калечишь свою жизнь и калечишь мою. Но я не позволю тебе и дальше измываться надо мной — лучше смерть, чем такая жизнь.

С этими словами Рикард направился к выходу.

— Нет!!! — закричала ему вслед Маргарита, вскочив с кресла. — Нет! Не надо! Не делай этого!

У двери он остановился.

— Я не собираюсь покончить с собой — если ты это имела в виду. К сожалению, у меня не хватит мужества на вторую попытку самоубийства. Увы!..

— Не покидай меня! — взмолилась Маргарита. — Вернись, ты мне очень нужен. Я люблю тебя.

— Нет, дорогая, тебе не удастся завлечь меня этими словами. Слишком часто ты повторяешь их в последние минуты, чтобы они производили на меня магическое действие. Я уже устал от них и более не хочу слышать никаких признаний — ни в любви, ни в ненависти. Если ты в самом деле любишь меня, если так сильно нуждаешься во мне, скажи только «да», и я буду твоим — но целиком и на всю жизнь. Ни на что меньшее я не согласен, меня не устраивает должность обер-любовника при твоем дворе. И вообще, тебе стоило бы подумать, прежде чем предлагать эту унизительную роль мне — внуку римского императора… Хорошенько поразмысли, Маргарита, и реши наконец, что в тебе сильнее — любовь ко мне, если таковая имеется, или страх потерять власть. Даю тебе неделю сроку, как раз до намеченной тобою поездки в Кастель-Бланко — и ни днем позже. К тому времени ты должна сделать выбор, только смотри не опоздай.

— Но, Рикард…

— Это все. На сегодня все. Следующий наш разговор состоится лишь тогда, когда ты примешь мое предложение… или вовсе не состоится. До свидания, Маргарита. Или прощай — это зависит только от тебя.

Оставшись одна, Маргарита бессильно опустилась на пол возле кресла, уткнулась лицом в его мягкое сидение и вновь зарыдала. Той ночью она впервые в жизни прокляла корону, которая достанется ей от отца. Так это случилось впервые — но далеко не в последний раз…

Глава XXXIX Еще раз к вопросу о братьях и сестрах

— Что ты тут делаешь, Жоанна? Уже третий час ночи.

Граф Бискайский стоял посреди гостиной своих апартаментов и вопросительно глядел на сестру, которая сидела перед ним в кресле, сложив на коленях руки. Как ни старалась она казаться спокойной, но мелкая дрожь ее пальцев, озабоченное выражение лица и лихорадочный блеск в глазах выдавали ее крайнее возбуждение.

— Я ждала тебя, Сандро. Где ты был столько времени?

— Ждала? — Граф проигнорировал ее вопрос; не говорить же ей, в самом деле, что сложись обстоятельства иначе, она бы вряд ли когда-нибудь увидела его, да и наверняка не захотела бы его видеть. — Зачем ты ждала меня?

— Нам надо поговорить.

— Среди ночи? Ты что, не могла дождаться утра?

— Я не могла уснуть, Сандро. Я узнала, что помолвка Маргариты с Филиппом Аквитанским не состоялась, и подумала…

Граф пододвинул стул к ее креслу и сел.

— Ну, и что ты подумала?

— Понимаешь, — сказала Жоанна, нервно перебирая пальцами оборки своего вечернего платья. — Теперь у тебя снова появились шансы на престол, а я… Словом, есть один человек…

Александр широко ухмыльнулся, оскалив зубы.

— Молодой человек, — уточнил он. — Молодой, интересный, привлекательный, сильный, мужественный, большой и добрый. Любовь с первого взгляда, как я понимаю. При наваррском дворе есть такой милый обычай — влюбляться мгновенно и без памяти. И ненадолго.

— Нет, Сандро, это всерьез… Так ты знаешь, кто он?

— О, дьявол! Конечно, знаю.

— И… что ты о нем думаешь?

— Ха! Что я могу думать о нищем варваре? Только то, что он нищий варвар.

— Этого я и боялась, — горько вздохнула Жоанна.

— Чего?… Ну-ка, ну-ка! — Александр подался вперед и испытующе посмотрел ей в глаза. — Неужели он настолько повредился в уме после падения, что намерен просить твоей руки?

Жоанна молча кивнула.

— Вот оно что! — с расстановкой произнес граф. — Понятно.