Принц и нищая

Его дыхание было свежим. Даже без вкуса алкоголя, чему я мимолетно удивилась. Губы — горячими и… сладкими? Мой язык попал в плен его рта и принялся там хозяйничать. Или мне так казалось? Потому что в какой-то момент ситуация изменилась. И теперь его язык вонзился в мой рот, углубляя поцелуй так, что у меня начала кружиться голова. Его руки вдруг поднялись и зарылись пальцами в мои крашеные волосы, которые — я знала — на ощупь так и остались шелковистыми и тяжелыми. Его дыхание опалило жаром и нежностью одновременно, а его тело, и до того напряженное, окаменело еще больше и прижалось к моему.

Меня чуть не разорвало на части ощущение противоречивости происходящего, ощущение падения в такую глубокую пропасть, откуда я вообще никогда не выберусь. И стало так страшно, как даже не было буквально недавно, когда я размышляла о скорой гибели в руках дознавателей.

Так страшно, что я собрала все силы, все отчаяние, все свои надежды на новую жизнь и ужас перед тем, что меня ждет, если я не исчезну. И ужас перед тем, что тот, кто хотел отдать меня на смерть, оказался столь… желанен?

И как когда-то, пять лет назад, я от всей души взмолилась всем Стихиям разом:

«Пусть это прекратиться!».

И как когда-то, когда после произошедшего я обнаружила себя за стенами приемного Дома, с руками в крови и кинжалом, не помнящую себя, но чувствующую бурление силы, мне ответили.

Брюнет вдруг замер, простонал что-то и кулем осел у моих ног.

Я испуганно дернулась.

Неужели…

Чувствуя, как слезы текут по моему лицу, всмотрелась в него, впилась взглядом, пальцами, всем нутром. И разрыдалась от облегчения.

Нет, не так, как в прошлый раз.

Похоже на глубокий обморок. Захр его знает, что за магическая штука снова со мной приключилась, что я сделала — или что сделала моя стихи. Но это меня должно спасти.

Я быстро оделась в свои тряпки, осторожно подложила капитану под голову фартук, сложенный в несколько раз.

Внимательно посмотрела на его лицо, а в голове созрело решение.

Осторожно распрямила его пальцы, в которых он все еще сжимал часы. И дождалась, когда рука безвольно провиснет, и они перетекут прямо в мою ладонь.

Только так.

А потом вышла из подворотни и поминутно оглядываясь, двинулась прочь.

Занимался рассвет.

3

Я не была дурой. Уж не знаю, кого за это благодарить — вряд ли моих деревенских родственников, скорее, жизненный опыт.

Я понимала, что возвращаться к Банкабу нельзя.

Он не просто так натравил на меня этого капитана — а по-другому и не назвать произошедшее. Ведь если он знал о черноволосом подробности, не мог не знать и о его мощи.

Зачем-то моему «папочке» нужно было, чтобы я попала к стражам. Или сразу в тюрьму да на виселицу. Мстил? Не знаю. Может хотел отвлечь этого наглого "купца". А может еще что — но Банкабу точно не рассчитывал, что я и правда принесу часы и избегу наказания.

Значит, если вернусь, это будет огромной моей ошибкой. Не отпустит — сейчас в этом я была уверена, как никогда. И, получается, я оказалась обложена со всех сторон. Капитан, как очнется, наверняка побежит к дознавателям. А у тех достаточно мощи, чтобы найти меня. Да и сам этот… не любитель нищенок… вряд ли не попытается хоть как-то отомстить. А если ему часы эти дороги, так перероет весь город — он не был настолько хладнокровным, как хотел казаться.

"Семья" будет искать по другому поводу. Да и газзета выйдет именно сегодня — и если найдется кто, чтобы прижать толстяка, тот расскажет все подробности. И на нас с близнецами начнет охотиться еще больше людей.

Нужно было бежать из Дунакеша в срочном порядке. И это решение я приняла еще тогда, когда черноволосый свалился кулем мне под ноги.

Я пересекла почти проснувшийся квартал, перешла каменный мост через ручей, которые еще встречались в этом городе, нырнула в неприметный лаз в заборе и оказалась на том куске набережной, что отделял «приличный» порт от всего остального. Здесь на скалах да на берегу, вперемешку, прилипли совсем уж неказистые домики на одну-две комнаты, добротные постоялые дворы, торговые конторы и даже несколько особняков.

В подвале одного из них, куда вела крохотная дверца — и почти никто и никогда не заглядывал, кроме крыс — я и сделала тайник.

— Илия?

— Что-то произошло?

— Ты чего такая чудная?

— Все хорошо?

Довольные и выспавшиеся близнецы говорили наперебой, но шепотом.

Я кивнула сразу на все, а потом стиснула их в порыве чувств. Такое со мной не часто бывало. Но произошедшее этой ночью и выброс собственной магии, которую я вроде как сама и вызвала, но совершенно не контролировала — да и артефакт, меня «прикрывающий» не справился — утомили меня изрядно.

Да что там, меня вело и все сильнее клонило в сон.

— Мы уходим. Сегодня. Банкабу… отпустил, но сами понимаете, надо торопиться.

— Хм, отпустил? — Шан, как и всегда, был настроен скептически. В нем было гораздо больше серьезности и настороженного отношения к миру, чем в брате. Или даже во мне.

— Да, отпустил, — сказала я твердо. Ни к чему им было знать заранее о сложностях. — Но не охотно.

— Но он же не поставил печати молчания…