Принц и нищенка

Сразу после занятий, быстро бегу в свою комнату, под почти привычное шушуканье раздающееся со всех сторон, и быстро переодеваюсь в свою обычную одежду, серую толстовку, широкие синие штаны и черно- белые кеды, залезаю в коричневый пуховик и натягиваю красную шапку и зеленый шарф. Сегодня в небе кружат первые снежинки и ощущается легкий морозец, а топать мне далеко. На улице ловлю на себе очередные косые взгляды здешних модниц, смотрю на них с презрением, их бы в интернат на пару недель, сразу бы поняли, что смысл жизни не в тряпках. Подойдя к воротам, замечаю Фила Гофмана, копающегося около большого, блестящего черного мотоцикла, Скворцов бы с ума сошел от такого. Отвожу глаза и стараюсь пройти мимо, как можно быстрее.

— Чумакова! — как на зло он меня окликивает и мне приходится притормозить.

Фил смотрит на меня странно, опять оглядывает с головы до ног и морщит нос, не знаю смогла бы его ранимая душа переварить информацию, что у меня еще и здоровенная дыра на колготках, ведь я не знаю, где здесь взять нитки и иголку. Мне кажется, они здесь ничего не зашивают, а сразу выбрасывают.

— На выходные? — спрашивает с улыбкой.

— Че надо? — плююсь сквозь зубы.

— Подвезти? — Фил все еще тянет лыбу.

— Отвянь, дятел! — я разворачиваюсь и выхожу за ворота.

Буквально сразу за спиной слышу рев мотора, он очень красиво и агрессивно звучит, даже хочется обернуться, но я этого не делаю. Иду вдоль дороги и поджимаю пальцы ног, резиновая подошва промерзла за пару секунд. Меня обгоняет мотоцикл и с понтовым разворотом останавливается в паре метров впереди меня.

— Давай довезу, замерзнешь ведь! — Гофман опять смотрит на меня нагло.

— Я не понятно выразилась или ты умственно отсталый?

— Я же просто предложил свою помощь…

— Я не нуждаюсь в помощи!

— А хамить обязательно? — бубнит недовольно.

— Тем, кто не понимает с первого раза, обязательно! — злобно на него зыркаю и непроизвольно топчусь на месте, пытаясь отогреться.

— Отморозишь такие красивые ноги, — говорит с сожалением и вздыхает.

Я наклоняю голову, чтобы рассмотреть, где же под этими широкими штанами в катышках скрываются красивые ноги, а потом снова перевожу недовольный взгляд на Гофмана.

— У меня зоркий глаз, Чумакова, — улыбается и подмигивает, — Могу видеть даже через половую тряпку.

Я показываю ему средний палец и гордо выдвигаюсь вперед, чтобы его обойти.

— Добавь к нему указательный и думай обо мне, когда решишь как-нибудь себя развлечь одинокой, холодной ночью, — бросает мне с усмешкой.

Ну ты допрыгался, щенок! Исключение так исключение! Яростно разворачиваюсь к Гофману и четким, виртуозным хуком луплю его в челюсть, мой кулак сразу же вспыхивает острой болью, но я ее игнорирую и наслаждаюсь прекрасной картиной. Очень красивый мотоцикл все еще стоит на подножке, а где-то между рулем и сиденьем торчит очень красивый, дорогой кроссовок, пока его хозяин, вверх ногами, валяется на грязной земле в отключке. Звонко отряхиваю руки, сладенько улыбаюсь, поправляю сумку и быстрым шагом удаляюсь с места преступления.

* * *

Выходные пролетели, как один миг. Скрыться от всех не удалось, ведь ко мне зашла буквально каждая собака, расспросить о том, как меня приняли. Я нагло врала, что встретили меня просто замечательно и под обиженные вздохи Селивановой рассказывала байки о том, как весело мне живется на новом месте. Еще не хватало рассказывать, что с ситуацией справиться пока не получается, чтобы еще и здесь потерять свой авторитет. Не знаю, как мне так повезло, но Скворцов лежит в больнице, он пострадал во время разборок с местными селянами, но я вообще не волнуюсь, такого не возьмет ни дробовик, ни лопата. Аленка передавала, что Денис хотел, чтобы я его навестила, но извините! Раньше бы обязательно зашла, но сейчас его напор меня слишком сильно пугает, так что Скворцов как-нибудь перебьется без моих визитов.

Галина Ивановна тоже вовсю любопытствовала, но каждый раз когда она ко мне подходила, я невольно вздрагивала, мне казалось, что она идет ко мне с новостью о моем исключении из пансиона. Но судя по тому, что на дворе уже воскресенье, Фил еще не успел наябедничать директрисе, о том, что я снова распустила руки. Могу поспорить, они со Стеллой сделают это как-нибудь красиво, чтобы уколоть меня побольнее.

Возвращаюсь без настроения. Хлюпаю ногами в смешных говнодавах, с кедами пришлось попрощаться, хотя я очень их люблю. Пешком идти больше часа, знаю что продрогну, поэтому выхожу заранее, чтобы вернуться раньше, принять душ и насладиться тишиной в мягкой постели, пока местные обитатели не начали возвращаться. Когда меня обдает тепло холла, отогреваю пальцы горячим дыханием и быстрым шагом спешу на свой этаж, но оборачиваюсь на звонкий звук и останавливаюсь. Уборщица тетя Зина, женщина ближе к семидесяти, громко бахнула ведро с водой об пол, расстроено заохала и похромала за упавшей шваброй.

— У вас все нормально? — кричу через коридор.

— Да, да… — она отмахивается.

Стою и смотрю, как она еле идет, тяжело нагибается и пытается достать из ведра тряпку. Я подхожу ближе, грустно наблюдая за ее стараниями.