Принц и нищенка

— Или? — вопросительно вскидывает бровь.

— Я не знаю, что ты себе выберешь. Предлагаю тебе десять тысяч.

Иронично хмыкает, смотрит ехидно и скрещивает руки на груди. Сейчас будет торговаться. Я же говорил, от денег она не откажется!

— Ну ладно, пятнадцать!

— Тридцать! — заявляет нагло, я давлюсь от неожиданности и откашливаюсь.

— Двадцать!

— Тридцать!

— Это очень дорого! — я поражаюсь ее нахальности.

— Тридцать тысяч и целуемся, как в последний раз! Целуюсь я просто отлично, спроси кого хочешь! — хитро щурит глаза и слегка прикусывает губу.

— Договорились!

С влажными волосами Чумакова выглядит очень сексуально, несмотря на отвратительный, широкий зеленый свитер, я нервно сглатываю в приятном предвкушении, встаю с кровати и двигаюсь на нее.

— А ну стоять! — она выставляет руки вперед, — А где деньги?

— Не нервничай, сейчас переведу, — я тянусь в задний карман джинс за телефоном, — У тебя же есть карта?

— Конечно есть! Нам выдают платиновые кредитки на полдник, вместе с цикорием! — дикарка язвительно улыбается.

— С чем? — спрашиваю непонимающе.

— Принеси наличку! — отвечает бесцеремонно.

— У меня столько нет.

— Так сними!

— Ладно, завтра сниму и отдам.

Делаю пару шагов в ее сторону и тянусь к ее губам, но Чумакова сразу отлетает от меня в угол.

— Не, не, не! Так не пойдет! — она качает головой, — Сначала деньги, потом поцелуи.

— Думаешь я тебя кину? — говорю обижено, — Иди сюда.

Делаю еще один шаг и зажимаю ее в угол. Снова наклоняюсь, тянусь руками к ее лицу, но она приседает, уворачивается, выскальзывает, обогнув мое плечо и отходит в середину комнаты. Потом подносит к губам левую руку, дышит в нее, прикладывает ладонь к носу и морщится.

— Две недели зубы не чистила, так что, прости, не сегодня!

Из груди вырывается разочарованный вздох. Ну кто так делает? Девчонки вообще не должны так делать! Мой настрой сразу куда-то девается. Я знаю, что дикарка врет, не смотря на нищую одежду, она довольно аккуратна, у нее всегда чистые волосы, а когда я наклонялся к ее лицу, поймал едва ощутимый запах мыла от ее кожи. Но настроение у меня подпортилось.

— Хорошо, — говорю раздосадовано, — Надеюсь, завтра ты подготовишься.

— Обязательно! — она улыбается, подходит к двери и тянет за ручку, приглашая меня на выход, — Так, Гофман, тебя еще никто не целовал!

Заснул я очень поздно, лежа в кровати долго представлял, как буду целовать продажную дикарку и в штанах становилось тесно. Интересно, за сколько она согласится прыгнуть в койку? Расценки у нее, конечно, не хилые. Мелькнула мысль, предложить ей оставшиеся выигранные семьдесят тысяч, но потом подумал, что слишком загнался, зачем мне это надо, когда вокруг полно бесплатного? Проснулся очень рано, сунул охраннику пятихатку, прыгнул на мотоцикл и поехал к ближайшему банкомату снимать деньги.

На обратном пути представлял, как отдам Чумаковой бабки и сразу потащу под лестницу, не знаю, что она такого умеет делать этими губами, но заинтриговала она меня конкретно.

Но все сразу пошло наперекосяк. Уже не пороге кабинета физики услышал жалобный, девичий скулеж и в груди неприятно сжалось. Пройдя внутрь выдохнул, скулит Никишина, она стоит напротив подоконника, на котором сидит Стелла, жалуется ей о чем-то и горько плачет, рядом Катя Гришина истошно чешется и тоже тараторит что-то неразборчивое. Смотрю на дикарку, у нее все отлично, сидит за своей последней партой жутко довольная. Подмигиваю ей, посылаю воздушный поцелуй и подхожу к Тошику.

— Что опять случилось?

— Даааа так, — долго тянет и отмахивается, — Ничего интересного. Девки опять травили Чумичку, она подошла, потрепала их по головам, а потом показала какое-то красное пятно на руке и сообщила, что у нее стригущий лишай. Вот ревут теперь на пару!

— Ахахаха! — я не могу сдержаться.

— У тебя там как дела? Ты только давай осторожнее! — смотрит взволнованно.

— Да у меня все прекрасно! — я просто сияю, — Готовь деньги! Думаю, сегодня ты станешь немного беднее.

— Не противно? — Тошик морщится.

— Эм, нет… — отвечаю растерянно.

Признаваться в том, что Чумакова сегодня ночью была моей довольно яркой, эротической фантазией, конечно, не хочется, но фраза, что целоваться с ней будет противно, режет мне уши. Звенит звонок на урок, в кабинет входит Геннадий Викторович и мои планы утащить дикарку под лестницу, как можно скорей, сразу рушатся.

Но на следующей перемене, чтобы не терять времени, я сразу спешу к ее столу и залезаю на ее парту, закрывая Чумакову своей спиной от посторонних глаз. Она рывком выдергивает из под моей задницы учебник, снова недовольно на меня смотрит и собирается убрать его в сумку.

— Вот держи, — достаю из кармана школьного пиджака стопку тысячных купюр, сложенных вдвое и запускаю их в тряпичную сумку, вслед за учебником физики.

Не могу скрыть довольной ухмылки, очень откровенно на нее пялюсь.

— Ну всё, пошли! — собираюсь схватить ее за запястье, но Чумакова резко прижимает руку к себе, будто ошпарилась.

— Куда пошли? — смотрит недоверчиво.

— Оплата прошла, пойдем целоваться! — говорю невозмутимо.

— Здесь? Сейчас? — она отклоняется на стуле.