Принц и нищий (СИ)

Мукуро слушал, затаив дыхание. Дино с самого начала принял его очень хорошо, и его слова о неприязни звучали действительно удивительно. И еще кое-что его задело. То, что сейчас говорил Каваллоне, применимо к нему самому. Когда Савада появился в его семье, Мукуро злился на отца, ревновал и ночами напролет размышлял, чего отцу не хватало, что ему не хватало его одного. И поэтому он постоянно отрывался на Тсуне, а ведь поначалу он был таким робким и напуганным. Может, это и не маска была раньше, просто он научился справляться с постоянными нападками и решил играть, чтобы избавиться от человека, искренне его ненавидевшего. Отец окружил Тсуну заботой, что злило еще больше, а ведь он всего лишь помогал ему свыкнуться с новыми условиями.

— Но ты оказался неплохим парнем, и я действительно был рад твоему появлению. А сейчас рад во сто крат! — Дино рассмеялся и по-дружески хлопнул его по спине. — Слушай, давай я сегодня с тобой останусь в квартире Кеи? Тебе будет не так одиноко, а мне не хочется дома брату мешаться.

По дороге они набрали выпивку и закуски из круглосуточной забегаловки и ввалились в квартиру, гремя бутылками и шелестя пакетами.

— Впервые тут можно погулять и не вставать в четыре утра, чтобы убраться, — восхитился Каваллоне, выдвигая журнальный столик в середину комнаты.

— Это точно. Только бы не разгромить ему квартиру, а то вернется из Германии цветущий и счастливый, а дома-то нету.

Дино похохотал и выудил из кармана мобильный.

— Позову ребят, пусть порадуются. Эх, жаль Тсуны нет в городе.

Ни Ямамото, ни Гокудера трубку снимать не торопились. Шли гудки, а потом и вовсе сменились на размеренный голос автоответчика.

— Ну и ладно, — обиделся Дино, — нам больше достанется.

***

Телефонный звонок бил по ушам, отдаваясь в голове мучительным треском.

— Это не мой, — прокряхтел Дино, отворачиваясь от него и заворачиваясь в покрывало с головой.

Мукуро слепо пошарил по полу, затем по прикроватному столику, но мобильный никак не желал находиться. Вскоре он затих, и Мукуро с удовольствием свернулся, готовый снова заснуть. Такой возможности ему не представилось, сотовый вновь ожил и даже словно орать начал громче.

— Да возьми ты, наконец, трубку! — взвыл Дино, закрывая голову подушкой. Мукуро сполз с кровати, ориентируясь на звук, и нашел-таки свой злосчастный телефон среди мусора и пустых бутылок.

— Да, черт возьми, — пробормотал он.

— Мукуро, — глухо отозвался в трубке голос Алауди, — приезжай скорее.

— А, это ты. Папа дал денег?

— Нет, — Алауди замолчал, как-то сдавленно вздохнув, и продолжил, — он в больнице, понимаешь? Его вчера хотели убить.

========== Одержимый ==========

Мукуро вбежал в реанимационный отдел, и у самых дверей дорогу ему преградил мужчина в полицейской форме.

— Мукуро Спейд, верно? — спросил он, перевернув лист потрепанного блокнота. — Могу я задать вам несколько вопросов?

За его спиной щелкали камеры, мигали вспышки, а в конце коридора толпились люди. Мукуро заметил стоящего в стороне Алауди, разговаривающего с другим полицейским; он постоянно кивал, потерянно глядя поверх его головы, и лишь изредка что-то отвечал.

Журналисты, атаковавшие медперсонал и полицейских, отхлынули от измученных работников и набежали к Мукуро.

— Что вы чувствуете, узнав о том, что вас обвиняют в убийстве?

— Это правда, что ваш отец собирался вычеркнуть вас из своего завещания?

— Какие эмоции вы испытываете, узнав о смерти вашего отца?

— Какой смерти? — непонимающе пробормотал Мукуро, отступая. Глаза ослепляли вспышки, и на него давили, протягивая микрофоны и припирая к стене. — Мой отец ранен, но он жив!

Ему нравилась пресса, он охотно разговаривал с ними, давал интервью не раз, как победитель олимпиад и спортивных соревнований, но не сейчас, не в этот момент.

Алауди распихал толпу, полиция запоздало спохватилась, выгоняя журналистов, а Мукуро с ужасом смотрел на приоткрытую дверь в реанимационную и свою знакомую медсестру, рыдающую на диване.

— Господин Лавуа, нам нужно задать пару вопросов господину Спейду.

— Дайте нам пару минут, — попросил Алауди, обнимая Мукуро за плечи и уводя в сторону. От него пахло гарью и кровью, и от этого становилось все муторней. Закатанные рукава рубашки были обожжены, а из-за воротника окровавленной серой рубашки виднелись плотные бинты.

Они вошли в пустую палату, и Алауди запер дверь, опасливо оглядевшись.

— Что за чертовщина? Почему они все говорят, что… — Мукуро замолк, не желая повторять вслух то, что услышал.

— Слушай меня очень внимательно, — серьезно сказал Алауди, — мне позволили поговорить с тобой, хотя это и запрещено, так что времени мало. Что бы я ни сказал, не сходи с ума и четко следуй моим инструкциям, ясно?

— Я хочу увидеть отца, — зло бросил Мукуро, но Алауди поймал его за подбородок и повернул к себе.

— Перестань вести себя как избалованный мудак и слушай, — процедил он, угрожающе щуря глаза.

Мукуро отшвырнул его руку и глубоко вдохнул, успокаивая себя.

— Ладно, в чем дело?

— Деймон… твой отец умер от травм, несовместимых с жизнью.