Принц и Нищин

— Раз упал метеорит, — доверительно сообщил ему Мыскин, пошатнувшись и пнув для удержания равновесия колесо «своей» машины, — а под ним еврей лежит. Это что же за напасть — негде камушку упасть!!

К тому времени почти подошла их очередь. Осталась буквально одна машина, и Алик Иваныч, бормоча под нос веселую разноязычную непотребщину и одновременно уверяя Аскольда, что на выборах в Госдуму лично он, полноправный член российского электората Мыскин А. И., никогда не голосовал и не будет голосовать за гражданина Вишневского Р. А., уже начал отворачивать крышку бензобака. Потом он передал эту миссию Аскольду, а сам помчался платить за бензин.

И тут началось подлинное веселье. В бензиновую очередь нагло въехал 320-ый «Мерседес» с питерскими номерами и затесался прямо в гущу машин — да так удачно, что тут же подошла его очередь заправляться. Аскольд, которого такая наглость просто-таки взбеленила, подскочил к лениво вылезшему из «Мерса» толстяку с оплывшей толстой мордой безнадежно заевшегося бульдога и рявкнул тому в самое ухо:

— Куда это ты прешь без очереди… ряха пуленепробиваемая? Ты, Suomi Finland perkele?!

— Не моя это тема — с педальными лохами банковаться в этой месиловке, — абсолютно невозмутимо ответил тот, и Аскольд ощутил на себе презрительный взгляд маленьких поросячьих глазок. Да, выглядел звезда эстрады не ахти. — Отойди от шланга, ты, синерылая тварь.

— Ах, вот как! — воскликнул Аскольд, и в глазах его сверкнули веселые злые искорки. — Ну ладно, падла!

— Ты что делать-то собрался? — встревоженно крикнул ему возвращающийся Алик.

— Увидишь!

И Аскольд с отчаянно горящими веселыми глазами сдал чуть-чуть назад, едва не ткнувшись в передний бампер уже пострадавшей от его идиотизма «Нивы» — а потом резко выжал газ. «Копейка» Гришки Нищина сорвалась с места, как выпущенный из пращи камень, а потом со скрежетом врезалась в багажник «Мерседеса».

Толстяк-хозяин подскочил на месте со шлангом в руке и бросился к безмятежно и пьяно улыбающемуся Мыскину, который выходил из машины, зажав в руке бутылку пива — последнюю, которая оставалась, — и на бегу заорал:

— Стоять, чмо!!

— Да я никуда и не бегу, — спокойно сказал Аскольд. В воздухе мелькнул мощный кулак возмущенного мерседесовладельца, но по странному стечению обстоятельств он разминулся с ухмыляющейся физией вышедшей в народ «звезды»; Принц резко рванул дверь «Жигулей» от себя, и толстяк с подбитой коленной чашечкой подпрыгнул на месте от боли, словно исполнял ритуальный каннибальский танец, и тут же получил мощный удар прямо в причинное место и, согнувшись, упал на теплый асфальт.

— Заправься, — сказал Андрюша, меланхолично подбирая с земли выроненный счастливым владельцем «Мерса» шланг и засовывая в перекошенный от боли рот толстяка. — Жалко, бензин еще не пустили. Как говорится, кушай яблочко, мой свет, благодарствуй за обед.

Мыскин выпучил на Аскольда глаза, а потом захохотал.

— Слышь, ты… жирный. В качестве компенсации можешь забрать этот копеечный лимузин. Дарю, — сказал Аскольд, присаживаясь на переднее сиденье расквашенной «01» Гришки Нищина. — Дал бы тебе ключи, да у самого нет. Пойдем, Алик.

Он хотел было встать, но тут произошло что-то странное. Он судорожно вцепился пальцами в бардачок, всадил в пространство перед собой какой-то ополоумевший мутный взгляд, а потом в криком: «Какая же я сука… сука!!. сука!!!» — несколько раз ударил обоими кулаками в лобовое стекло «копейки» так, что на суставах выступила кровь. Аскольд ткнулся лбом в бардачок и, содрогнувшись всем телом, вдруг зарыдал на глазах оторопевшего Мыскина — зарыдал жутко, без слез, с раздирающими горло хрипами.

— Да ты что? — пробормотал Мыскин, касаясь его. — Э… Андрюха… что это за плачи Ярославны на Путивльской стене?

Тот опомнился так же молниеносно, как поддался этой необъяснимой и мгновенной истерической слабости. Выпрямился, шевельнул сухими губами, и беззвучное это движение в глазах Алика, умеющего читать по губам, сложилось в короткую фразу:

«Мне страшно… я не могу.»

Алик хотел что-то сказать, но тут вмешался корчащийся на земле амбал.

— Я тебя, сука, из-под земли достану, — выдирая изо рта шланг, с трудом невнятно проскрежетал он. — Я тебя… блина…

— …на шашлык с аджикой переработаю, — договорил Аскольд, с лица которого сдуло следы короткой и непонятной истерики точно так же, как ветер срывает тополиный пух. — Замечательно… встретимся в шесть часов после войны, как гов-варивал бравый солдат Йозеф Швейк, беседуя с сапером Водичкой после того… как их выпустили из-под ареста за избиение лиц венгерской национальности!

Аскольд уже вылез из машины и стоял с бесстрастным лицом. Потом подошел к амбалу и со всей дури ударил его ногой под ребра. Тот сдавленно захрипел, и Аскольд, увлекая за собой Мыскина и виляя между машинами, побежал с заправки…