Принц из деревни

Открыла глаза, оглядывая незнакомую комнату.  Беленые стены, низкий потолок, занавески в цветочек на небольшом окне. А за ним все белое-белое. Снег, казалось, доставал до самой крыши явно маленького домика, в котором я оказалась.

Лежала в кровати, укрытая по самые уши тяжёлым ватным одеялом. Оттого и дышать было трудно. В горле першило, но совсем не так, как при простуде, скорее, от сухого воздуха.

Я приподнялась, попытавшись сесть, и тут же ощущая тягучую боль, прошившую тело. Что происходит? Чувствовала себя так, словно накануне мешки тяжелые таскала или очень интенсивно занималась в спортзале. Но ни того, ни другого на самом деле ведь не было. Тогда что случилось? Действительно заболела и поэтому все тело ломит?

Одеяло сползло с плеч, и я только теперь обнаружила, что раздета. Совсем. И кожа стала как-то по-особенному болезненно чувствительной. А самым странным оказалось то, что я не помнила почти ничего. Как ссорились с Владом,  как кричала на него и даже ударила,  – да, а все, что произошло после, словно стерлось из памяти.

– Проснулась? – ворвавшийся в сознание голос заставил вздрогнуть и потянуть одеяло обратно, чтобы скрыться от посторонних глаз. Я в изумлении уставилась на вошедшую женщину, узнавая бабу Глашу.

– А что… – опять огляделась,  только теперь соображая, где нахожусь, – что я делаю у вас дома?

– Не помнишь, – понимающе кивнула старушка.  – Ничего, это нормально. Организм так на стресс реагирует, да и настойка моя слегка почистила твою память.

– Какая настойка? – я в самом деле не помнила не только о том, что что-то вообще пила, но и как оказалась здесь.

– На травах, – пояснила Кузьминична. – Крепкая она, это да, но пришлось угостить тебя,  чтобы не разболелась после купания в проруби.

После ее слов будто что-то щелкнуло в сознании, и я отчетливо увидела перед собой внезапно разверзшийся под ногами ледяной настил и черную воду, куда провалилась быстрее,  чем успела что-то осознать. Но если упала туда, то как тогда смогла выбраться? Ведь рядом никого не было, кроме… Сотникова. Но он же…

Я задохнулась подступившей паникой и уставилась на бабу Глашу.

– Кто же меня спас? Вы? Или…

– Или, или, – кивнула та. – Хорош бы был он мужик, если бы позволил утонуть любимой женщине.

– Но как… – я даже не обрадовалась словам про любимую женщину. Стало по-настоящему страшно. – Это же невозможно. Сказали же, что он вообще ходить не сможет больше.

– Много мы знаем про то, что возможно, а что – нет! – буркнула Глафира Кузьминична, нахмурившись в ответ на мои слова.

– Нет… – я замотала головой и повторила: – Не может быть. Ему даже заграницей помочь не взялись.

– Ох, девонька! – старушка вздохнула. – Да то ж люди не взялись. Они не всесильные, что у нас, что в этой вашей загранице. А ещё и чудеса случаются. Не так часто, как нам бы хотелось, но тут уж ничего не поделать.

Я сидела, не в силах пошевелиться, оглушенная её словами. Знала ведь, что не существует ни сказок, ни чудес. В моей жизни их точно не было. Но как объяснить тогда то, о чем рассказала мне женщина? Неужели это правда, и Влад смог подняться с кресла, чтобы спасти меня?

– Так значит он принес меня сюда? И раздел? – при этих словах почувствовала, как стало горячо щекам. Почему-то мысль о том, что именно Сотников избавил меня от одежды, вызвала страшное смущение. Одно дело, когда мы предавались страсти под звездным небом, находясь на равных, а другое – если он видел меня мокрую и едва живую, в бессознательном состоянии.

 Баба Глаша всплеснула руками, разглядывая мое раскрасневшееся лицо.

– Я тебя раздевала, ему не до того было. Только не поздно ли стесняться-то, милая, а? Или ты такая же глупая, как и он? – и в ответ на мой изумленный взгляд пояснила: – Не стыдно показать слабость перед любимым человеком, стыдно не признаться, что он для тебя значит. Я и Владушке это столько раз за последние месяцы внушала, да разве вы старших послушаете?

Я неожиданно почувствовала себя маленькой девочкой. Провинившейся школьницей, не выучившей урок. Как же права сейчас была эта мудрая женщина! Примерно то же самое я и Сотникову говорила там, на берегу, до того, как все случилось. Что любовь – это не только в здравии и богатстве. А теперь мучалась от неловкости, что могла выглядеть перед ним как-то не так. Да какая вообще разница, как я выглядела, если он встал?

Меня будто током ударило. Это правда?!

– Где он? Тоже здесь, в доме? Вы ведь позовете его?

– Вот ведь неугомонная! – усмехнулась Кузьминична. – То прятаться от него надумала от стыда, а теперь вынь да положь! Нет его здесь!

– А где тогда? – не унималась я. – В доме этого своего друга, Олега? Так я пойду туда!

Попыталась встать, но едва спустила ноги на пол, голова закружилась и накатила такая слабость, что чуть было не упала. Старушка с неожиданной прытью кинулась ко мне, надавив на плечи и заставляя опять опуститься на постель.

– Тихо, тихо, быстрая какая! Поесть тебе надо прежде и сил набраться, целые сутки ведь проспала. Да и спешить некуда, нет его в Зипунах.