Принц на белом костыле

— Ясно. Тогда будем импровизировать. Сейчас пойдем долечим твою нервную систему, а потом ляжем спать. В народе говорят, утро вечера мудренее. А народ зря болтать не станет.

Мне, кстати, тоже не мешало бы стресс снять.

Выглядела Клавдия неважно, и я сделала вывод — с ее стрессом действительно надо что-то делать.

На первый взгляд в коридоре все было по-прежнему, то есть художественный беспорядок никуда не делся. Я поймала себя на мысли, что не смогу спать спокойно, пока не выясню, что же прятал Степка, а главное, где?

Есть холодную жареную картошку — невелико удовольствие, да и аппетитом мы с сестрой похвастаться не могли. Поэтому ограничились коньячком и нехитрой закуской. Клавдия слегка порозовела, немного окосела, но умения задавать вопросы, на которые я не знала ответов, не утратила.

— Афанасия, — чуть заплетающимся языком проговорила Клавка, — ты уже придумала, что мы продадим Тамаре?

Разумеется, ответа и на этот раз у меня не имелось. Я разозлилась:

— Не приставай.

— Так я и думала. Как быть?

Последующие мои действия можно приписать только губительному действию алкоголя на организм. Я принесла сотовый телефон Виктора и поспешила заверить Клюквину:

— Сейчас узнаем.

— Тамаре будешь звонить? Не поздновато?

— В самый раз. Люди, подобные ей, ведут ночной образ жизни.

Трубку долго не брали, и я уж решила, что ошиблась в своих предположениях, однако Тамара отозвалась:

— Слушаю.

Голос у нее звучал бодро на фоне приятной негромкой музыки.

— Здравствуйте, — поздоровалась я, уже жалея о своей затее. — Это…

— Я вас узнала, — перебила Тамара. — Что вы хотите?

Еще одна любительница задавать каверзные вопросы! Ну не могу я дать толкового объяснения этому природному явлению. Может, подобное умение рождается вместе с женщиной?

— Так чего вы хотите? — нетерпеливо повторила Тамара.

— Кхм, знаете, уважаемая… — я ожидала подсказки имени-отчества, но женщина молчала, поэтому я продолжила:

— ., уважаемая Тамара, мы тут подумали на досуге: а не слишком ли вы мало за ЭТО платите? Конечно, вы с Виктором договорились, а уговор, как известно, дороже денег… Как вам каламбур? — напряженно рассмеялась я.

Судя по молчанию, каламбур Тамаре не понравился. Меня это не слишком расстроило.

В конце концов, чувство юмора дано не всем.

— Н-да… Так я о деньгах. Как вы думаете, может, стоит немножко добавить? А то ведь мы можем найти другого, более щедрого, покупателя. Мне кажется, ЭТО того стоит.

Я умолкла, давая возможность Тамаре обдумать предложение. В глубине души у меня теплилась надежда, что женщина заменит дурацкое местоимение «это» на реальное наименование товара. Тамара молчала довольно долго, а потом ледяным голосом произнесла:

— Что ж, если у вас есть возможность и связи, чтобы найти покупателя и продать ЭТО дороже, чем за двести тысяч долларов… Действуйте, дорогуша!

Услыхав сумму, я выпучила глаза и онемела.

По спине пробежали мурашки размером с дикобраза, а сердцебиение достигло критической отметки. Видя мое состояние, Клавка плеснула еще коньяку в стакан и протянула мне. Тамара терпеливо ждала, прислушиваясь сначала к попискиванию, а потом к бульканью и клацанью зубов о стакан.

— Мы согласны, — удалось мне выдавить из себя.

— Вот и прекрасно. Значит, до послезавтра.

Тамара отключилась. Я так и сидела, прижимая одной рукой телефон к пылающему уху, другой — сжимая пустой стакан.

Клавка испуганно таращилась на меня, словно на призрак нашего давно умершего папеньки, чтоб ему икнулось на том свете.

— Клава, мы покойники, — сообщила я сестре.

Она нервно сглотнула и уточнила дату смерти:

— Когда?

— Завтра, послезавтра… Какая, в сущности, разница?

Я тоскливо изучала дно стакана, вспоминая свою бестолковую жизнь. Ни дома не родила, ни сына не посадила, ни дерева не построила.

Тьфу, наоборот! Впрочем, мне уже все равно не успеть. Стало невыносимо жалко себя, Клавдию, а еще больше Брусникина: только женился — и сразу овдовел. В носу защипало. Чтобы не разреветься в очередной раз за сегодняшний день, я подняла глаза на Клавдию. Она отхлебывала остатки коньяка прямо из горлышка, вид у нее при этом был совершенно несчастный.

Но никакой паники у сестры не наблюдалось.

Заметив мой взгляд, она почти равнодушно поинтересовалась :

— Так что мы продаем?

— Что-нибудь, что стоит двести тысяч долларов.

— Хм.

— И все? Вот это дурацкое «хм» — все, что ты можешь предложить? Оно столько не стоит.

И вообще, даже за всю нашу квартиру вместе с нами и моей черепашкой столько не дадут.

— Попробуй продать Брусникина. Ну и что, что без родословной? Зато к туалету приучен и ест все подряд, — предложила Клюква. — Он же все равно потом вернется.

Я обиделась за мужа и насупилась.

— Ну-ну, я же пошутила, — похлопала меня по руке Клавдия. — Давай лучше думать, как выкручиваться будем.

— Я уже не могу думать, — пожаловалась я. — Спать хочу, и голова болит.

— Допустим, голова у тебя от алкоголя болит. Слушай, раз у нас нет ничего на продажу, так давай и не связываться с этой Тамарой.

Предложение прозвучало настолько неожиданно, что я сперва даже не поняла:

— Это как?