Принц на черной кляче

– Разумеется! Это окно не открыто постоянно, и какого-то четкого графика открытия тоже нет. Ни с фазами луны, ни с еще какими бы то ни было природными явлениями мелькание видов чужого мира не связано. Окно открывается спонтанно, хаотично. Иногда – чуть ли не раз в месяц, а порой и год никто ничего не видит. Так что не факт, что в этот раз нам с тобой повезет. Но факт, что за эту неделю ты окрепнешь, подпитаешься свежим воздухом и натуральной пищей, отдохнешь душой и телом.

– Петр Никодимович, – Сергей смущенно отвел глаза, – я, наверное, все же не поеду.

– С чего это вдруг? Из-за того, что вероятность открытия окна ничтожно мала?

– Нет, ну что вы! Просто мама…

– А, понял-понял. – Шустов добродушно похлопал парня по плечу, но в глазах его мелькнул огонек раздражения. Впрочем, Сергей был так измотан, что различать нюансы настроения своего собеседника был не в состоянии. – Ты же у нас маменькин сынок!

– Зачем вы так… Просто я никогда раньше не видел мать в такой истерике.

– Допустим, ты и сейчас не видел.

– Не придирайтесь к словам, вы поняли, о чем я говорю.

– Извини, я все пытаюсь вернуть тебе хорошее настроение. А что касается Натальи Сергеевны…

– Вы знакомы с моей матерью?

– Имел честь только что познакомиться. Так вот, мне удалось успокоить Наталью Сергеевну, и она тебя отпустила.

– Ну да, – недоверчиво усмехнулся Сергей, – конечно! Я что, не знаю свою мать? Ее и свои-то переубедить редко могут, а уж чтобы совершенно посторонний человек, да еще по телефону, да еще в момент, когда она в истерике…

– Не веришь?

– Простите, но – нет.

– Тогда сам ей позвони. На, возьми. – Петр Никодимович протянул парню его мобильный.

Тарский, искоса поглядывая на усевшегося рядом профессора, набрал номер телефона матери.

– Да, Сережа, слушаю, – спокойный, немного холодноватый – но это как раз обычное дело – голос.

Сергей озадаченно поднял брови, а затем неуверенно проговорил:

– Так я останусь еще на недельку?

– Конечно, хоть отдохнешь немного.

– И ты не против?

– А почему я должна быть против? – Удивление, прозвучавшее в голосе матери, было совершенно искренним.

– Но ты же только что…

– Сергей, мы опаздываем! – Профессор довольно бесцеремонно отобрал мобильный у совершенно обалдевшего парня и нажал кнопку отбоя. – Иван, наверное, нас заждался уже!

– Петр Никодимович, но так же нельзя! Невежливо! Я никогда раньше не обрывал беседу с мамой вот так!

– Слушай, да ты, оказывается, действительно маменькин сынок, – пренебрежительно поморщился Шустов. – Может, и не стоит тебя с собой брать? Подгузников у меня нет и присыпки для опрелостей – тоже.

– Очень смешно! – буркнул Сергей, поднимаясь со скамейки. – Ладно, ведите, где там ваш Иван. И кстати, кто это?

Глава 21

– Иван Севрюков – фермер из деревни Поморье, мой давнишний знакомый. – Шустов первым вышел из здания аэровокзала и оглянулся по сторонам в поисках такси. – Я познакомился с ним совершенно случайно, когда он привез в Питер дочку на обследование в онкологический центр. Клава – та самая дочка, ей на тот момент было десять лет, не привыкшая к большому городу, выбежала на проезжую часть и угодила как раз под мою машину…

– Вы что – задавили девочку, а ее отец теперь с вами дружит?

– Сергей, – профессор насмешливо приподнял бровь, – ты, похоже, еще не совсем в себя пришел, бродишь где-то в стороне от разума. Эй, такси! – Рядом притормозил довольно потрепанный «Форд» с желтым хохолком на макушке. – К автовокзалу нас отвезите, пожалуйста. Так вот. – Удобно устроившись на заднем сиденье, Шустов повернулся к севшему рядом спутнику: – Никого я не давил, я успел вывернуть руль и только слегка задел девочку. Но она была очень слабенькая из-за болезни, поэтому потеряла сознание. Иван, конечно, с ходу полез на меня с кулаками, но разборки устраивать было некогда, я всерьез испугался за жизнь ребенка и сосредоточил все свое внимание на Клавочке.

– А-а-а, наверное, руками лечили, как меня!

– Именно так. И малышке полегчало, она открыла глаза и даже улыбнулась. Но я все же решил отвезти девочку в больницу, не дожидаясь, пока подъедет «Скорая». А потом частенько навещал ее в онкологии, и в итоге мы с Иваном стали приятелями.

– Девочка как, жива?

– Не только жива, но и абсолютно здорова, никаких следов рака в организме больше нет.

– И почему-то мне кажется, – улыбнулся Сергей, – что к полному исцелению дочери фермера приложили руку вы. Вернее, обе руки.

– Это неважно. Важно то, что Клавочка выросла и превратилась в очень симпатичную девушку.

– Симпатичную, говорите?

– Эй-эй, парень! – нарочито нахмурился профессор. – Даже не думай! Заморочишь девчонке голову – с твоей-то внешностью это элементарно – и обратно в Москву укатишь! А я хорошего знакомого, гостеприимно принимающего меня каждый год, потеряю.

– Так вот сразу и потеряете!

– Поверь мне – потеряю. Иван над своей Клавонькой больше всего трясется, хотя у него еще три дочери есть. Наверное, из-за болезни девочки. К тому же ей весной всего семнадцать исполнилось, так что и под статью попасть можешь за совращение несовершеннолетних.