Принц на черной кляче

Ехать пришлось довольно долго, и это при том, что Иван выжимал из американского коняшки максимум возможностей, сразу по выезде из города притопив педаль газа.

Сергей ощутил легкий приступ морской болезни, ошарашенно следя за мелькавшими по обочинам деревьями, полями, упитанными синичками с полосатыми жезлами в лапках…

– Э-э-э, Иван Архипович, а…

– Я же сказал – просто Иван.

– Иван, а у вас тут что, ПДД не действительны?

– Какие еще ПДД?

– Ну, правила дорожного движения?

– С чего ты взял? Действуют, куда ж они денутся!

– Но… вы же явно сейчас держите гораздо больше разрешенных девяноста километров, а инспекторы вас словно не видят!

– Так у меня на машине багажник-невидимка! – рассмеялся фермер. – Вот бывает шапка-невидимка, а я по случаю такой багажник приобрел.

– А если серьезно?

– А если серьезно, я тут всех гибэдэдэшников, что на моем направлении стоят, знаю. И они меня. И все до единого любят медок с моей пасеки, мяском не брезгуют, от овощей тоже не отказываются.

– Прикормили, значит?

– Вроде того.

– То-то они все толстые такие, ни одного тощенького по пути не заметил, – улыбнулся Сергей.

Но улыбка очень быстро вылиняла, когда Севрюков пошел на обгон идущего по крайней левой полосе «Мерседеса». По встречке пошел.

Где летел навстречу самосвал…

Сергей судорожно всхлипнул и, закрыв руками голову, упал на заднее сиденье, где он пребывал в гордом одиночестве – Шустов сел рядом с водителем.

Визг покрышек, азартная матерная рулада, возмущенный басовитый окрик автомобильного сигнала за спиной, а потом насмешливый голос Ивана:

– Отбой, аспирант! Ты мне там обивку, случайно, не подмочил? Вместе с репутацией?

– Шутка удалась, – криво улыбнулся Тарский, чувствуя, как полыхнуло огнем стыда лицо. – Изящно, со вкусом, тонко.

– Эй, а он еще и огрызается! – Севрюков через зеркало заднего вида снова глянул на пунцового от стыда и торопливо прибежавшей к месту событий злости парня. – Молодец, держишь марку! Обос…ся, но все равно орел!

– Остановите машину! – заорал Сергей, дергая ручку дверцы. – Остановите, а то выпрыгну!

– Не придуривайся…

– Остановите! Я не шучу!

– Да ладно тебе! Подумаешь, нежный какой! Эй-эй, ты сдурел?! – Но Сергей уже открыл заднюю дверцу. – Мы же на крайней левой, под машину попадешь!

– Тогда остановите!

– Никодимыч, уйми своего пацана! – Похоже, нашла коса на камень – фермер не собирался уступать, продолжая давить педаль газа.

Шустов, с любопытством исследователя наблюдавший за неожиданным столкновением характеров – да-да, оказалось, что у Тарского есть характер, и это радовало, – обернулся и спокойно, словно ничего особенного не происходит, проговорил: – Сережа, закрой дверцу – дует. И пыль летит…

– Остановите!!

Глаза парня побелели от злости, губы тряслись, было видно, что он действительно готов выпрыгнуть из мчавшегося на бешеной скорости «Форда».

Что совсем не укладывалось в планы профессора. Вернее, Учителя.

Шустов резко развернулся и ухватил Сергея за руку. Цепко так, надежно.

Но вовсе не для того, чтобы просто удержать физически.

Сергей, от бешенства уже ничего не соображавший, дернулся раз, другой, его нога зависла над проезжей частью, вызвав истерику едущих рядом машин, и вдруг…

На кипевший от возмущения разум словно ведро воды выплеснули, сознание покрылось паром, несколько мгновений ничего не было видно, а потом пар исчез.

Смыв злость, раздражение, возмущение. И стыд, кстати, тоже – нечего стыдиться, нормальная у него была реакция адекватного человека.

Рядом снова заорал автомобильный сигнал.

Сергей вздрогнул и перевел взгляд в сторону звука – из ехавшего чуть позади «Фольксвагена» ему жестами показывали, что он явно находится в развинченном состоянии рассудка и его, рассудок, не мешало бы подкрутить.

А под продолжавшей висеть вне автомобиля ногой с дикой скоростью проносилось асфальтовое покрытие дороги…

Сглотнув подкативший к горлу комок тошноты, Сергей шустро втянул конечность внутрь салона и захлопнул дверцу.

– Наконец-то! – угрюмо процедил Севрюков. – Устроил тут клоунаду, ас-с-спирантик!

Шустов, сразу, как только Сергей захлопнул дверцу, отпустивший руку парня, приглушенно чертыхнулся и положил ладонь на предплечье фермера.

– И не надо меня… – забубнил было тот, но вдруг резко замолчал. А секунд через тридцать обернулся к Сергею и добродушно улыбнулся: – Ладно, паря, не психуй. Признаю, был неправ. Характер у меня такой: взрывной, чуть что не по мне – сначала ноги вырву, а потом только подумаю. Меня Зинуша, жена моя, за это постоянно ругает. А так вообще я человек добрый. Если меня не злить.

– Это я уже понял, – буркнул Сергей, которому вдруг расхотелось ехать в гости к этому психованному типу.

У которого к тому же еще и три дочки. И к ним парень заранее уже питал искреннюю неприязнь – фиг его знает, что папаше померещится!

– Петр Никодимович, – Тарский смущенно улыбнулся, глядя на профессора через зеркало заднего вида, – вы меня извините, но я совсем забыл – мне надо в Москву!

– Зачем, позволь полюбопытствовать?

– У моей девушки день рождения послезавтра.

– День рождения? У твоей девушки? И ты про него забыл?!