Принц Николас

– Это не смешно, мой Господин. Это опасно. – Он стреляет в Оливию хмурым взглядом, а потом возвращает внимание ко мне. – Нам нужно поговорить. Наедине.

– Ладно, успокойся. В данный момент мои руки заняты кое-чем восхитительным. – Я сжимаю задницу Оливии, заставляя ее хихикать и спрятать лицо у меня на шее, – утром первым делом поговорим, обещаю.

Его взгляд мечется между нами, но он кивает.

– Приятно вам… провести вечер, – вымучивает он, а затем направляется к лифту.

Как только он уходит, Оливия выглядывает из своего укрытия.

– Не думаю, что стала нравиться ему больше.

Целую кончик ее дерзкого маленького носика.

– Ты нравишься мне.

Затем толкаюсь бедрами вперед, притягивая ее ближе, чтобы она могла почувствовать каждый дюйм моего стояка.

– Хочешь, я покажу тебе насколько?

Тепло растекается по ее щекам.

– Да, пожалуйста. – Потом она закусывает губу и добавляет с сильным акцентом: – Мой Господин.

Как только с губ Оливии срываются эти слова, мне становится не по себе. Мне хочется сделать с ней непристойные, грязные вещи. Без лишних слов заношу ее в спальню, чтобы наконец добраться до кровати.

* * *

Оливия

Большую часть времени Боско спит в комнате Элли. Она приносит его и закрывает дверь, просто чтобы убедится, что папа не споткнется о него… или чтобы Боско не нашел способ открыть холодильник и есть, пока не лопнет.

Но иногда Элли просыпается посреди ночи, чтобы сходить в туалет, и забывает закрыть за собой дверь. В такие ночи Боско оказывается у меня. Если мне везет, он сворачивается калачиком у изножья моей кровати или устраивается подле меня, чтобы было теплее, словно он пушистый птенец.

Но обычно мне не везет. Потому что обычно Боско голодный, когда находит дорогу в мою комнату, и мне приходится его кормить. Для этого он меня будит. Но он не лижет мне лицо и не лает.

Он просто на меня смотрит.

Своими черными глазами-бусинками, долго, упорно и, что может прозвучать странным, громко.

И вот то же странное ощущение охватывает меня сегодня ночью, когда я заснула рядом с Николасом. Как будто кто-то или что-то таращится на нас настолько пристально, что даже оглушает.

Я чувствую это до того, как открываю глаза. И когда я это делаю, то вижу женщину в белом у изножья кровати, которая на нас смотрит.

Мне больно из-за нервного, испуганного вдоха. Это больше, чем вдох, – это прелюдия к крику.

Но потом я чувствую руку Николаса на своей груди под одеялом. Крепких объятий достаточно, чтобы успокоить меня. Сообщить, что он тоже ее видит и что нам не нужно поддаваться панике.

Луна заливает комнату голубым светом, отчего кожа женщины мерцает молочным сиянием. У нее темные волосы по плечи, веснушки на носу и подбородке, но она не некрасивая. Ее глаза фокусируются на Николасе, темные и блестящие – и, черт возьми, сумасшедшие.

– Ты проснулся, – вздыхает она. – Я ждала, когда ты проснешься.

Горло Николаса работает рефлекторно, но его голос – этот пленительный голос – ровный и успокаивающий.

– Серьезно?

– Да. Рада снова тебя видеть.

Его пальцы слегка двигаются по моей груди, давая понять, что он в порядке… что все в порядке.

– И я рад, – отвечает Николас. – Как ты снова вошла?

Она улыбается, отчего по моей коже бегут мурашки.

– Это было просто, как мы и договаривались. Работать в отеле, притворяться горничной, пока ты не подашь мне сигнал. С тобой всегда находятся эти парни, поэтому я знаю, когда ты начал выпроваживать их по ночам. Это и стало для меня сигналом.

Дерьмо.

Ее взгляд перепрыгивает на меня, как будто я сказала это вслух, но это не так.

– Кто это? – спрашивает женщина. Ее голос уже не кажется счастливым, хоть и звучит по-прежнему

– Никто, – отмахивается Николас. Очень хладнокровно. Очень уверенно. Это останавливает мое сердцебиение на полсекунды. – Она никто.

Николас тянется вниз, чтобы поднять с пола штаны, затем встает и надевает их.

– Хочу услышать о тебе. Пойдем в гостиную и поболтаем.

– Но я хочу остаться здесь, – отказывается она. – В спальне.

– Там есть охлажденная бутылка отличного шампанского. Моя история определенно требует лучшего вина, – легко улыбается Николас.

Он действительно хорош. Если с принцем не выгорит, он вполне может податься в актеры.

– Хорошо, – хихикает женщина.

Как только они уходят, я надеваю первую вещь, что попадается в руки – рубашку Николаса, и бегу к телефону на тумбочке, чтобы позвать на помощь.

Но тут из гостиной раздается истошный крик, пронизывающий и душераздирающий.

– Что ты делаешь? Отпусти меня!

До этого случая я никогда так быстро не бегала.

В гостиной Николас прижимает женщину животом к дивану, заводя ее руки за спину.

Заметив меня, он говорит:

– Мой мобильный на прикроватной тумбочке. Набери семь, чтобы вызвать службу безопасности.

Женщина плачет и визжит, как привидение.

– Ты портишь! Ты все портишь!

Николас пытается успокоить ее, когда она начинает размахивать руками.

– Шшш, не делай этого, ты только навредишь себе. Все будет хорошо.

Я не знаю, почему не двигаюсь. Как будто мой мозг потерял способность управлять ногами.

– Оливия, – резкий окрик Николаса приводит меня в чувство. – Телефон.