Принц в неглиже

— За Дона! — рявкнула Ирка, разжимая руки.

Сверкающий на солнце пузырь кувыркнулся вниз и огромной радужной каплей ляпнулся точнехонько на голову доктора. Ай да Зинка, настоящий снайпер!

Раздался сочный чмокающий звук, и три литра водно-спиртового раствора валерьянки водопадом накрыли Пиктусова. В воздухе распространилось характерное амбре.

— Что за… — начал было доктор, но закончить фразу не успел.

— Мау? — с радостным удивлением вопросили из лопухов.

— Мау! Мау! Мау! — эхом понеслось по окрестностям.

И началось! Кошки выскакивали из кустов, падали с деревьев и балконов, материализовались из воздуха, и все бросались к доктору, широко раскрыв когтистые объятия. Что там пяток котов, загодя прикормленных нами! Кажется, все кошки квартала сбежались на стихийную пьянку! Лишь однажды до того я наблюдала подобный ажиотаж — среди коллег-журналистов на презентации продукции ликероводочного завода!

Облепленный животными Пиктусов придушенно взвыл, замахал руками и сделался похож на одетого в нелепую шубу Робинзона Крузо, призывающего проплывающий мимо острова корабль.

— Какова, интересно, в Екатеринодаре плотность кошек на квадратный метр городской площади? — проговорила любознательная Зина, не отрывая глаз от фантастической сцены под нами.

У ног доктора, смутно угадывающихся в основании меховой кучи, образовался шевелящийся пестрый ковер, сотканный из шкур, одна из которых наверняка принадлежала Тохе. Вспомнив об этом, я ринулась вниз, Зинка шумно посыпалась за мной.

— Выбирай белое! — перекрывая разноголосый мяв, крикнула я кузине. Сама высмотрела наиболее мохнатую белизну и ринулась на нее, как коршун.

— Тоха, это не ты? Нет, не ты. — Я отпустила вырывающегося блондинистого кота, и он тут же бесследно затерялся среди сородичей.

— Вот он, Тоха! — Зинка грамотно, за шкирку, держала на весу моего шиншиллового зверя. В другой руке у кузины свисала невесть откуда взявшаяся наволочка.

— Ты же сказала, брать белое! — ответила она на мой невысказанный вопрос.

— Молодец, давай ее сюда!

Тоха в моих руках трепыхался, опасно размахивая когтистыми лапами. Нет, спасибо, мне коррекция не нужна… Я ловко опустила кота в наволочку, Зинка стянула края — получился аккуратный узел. Натренировались, однако! Мы дружно вздохнули.

— Давай-ка отойдем, — сказала кузина, осторожно выбираясь из кошачьей толпы и морща нос: все сильнее пахло не только валерьянкой, но и ее ошалевшими потребителями.

— По-мо-ги-те, — простирая к нам исцарапанные ладони, прохрипел Пиктусов.

— Как-нибудь в другой раз, — мстительно сказала кровожадная Зинка, обходя его стороной.

Держа в вытянутой руке мешок с Тохой и поминутно оглядываясь на кошачью тусовку, я следом за кузиной вернулась к Иркиной машине, закрыла своего озверевшего кота в салоне и присоединилась к группе друзей. Вырывая друг у друга мой бинокль, Ирка, Зина и Дон любовались делом наших рук.

— Эх, не туда пошел! — огорчилась Зинка.

Я без объяснений поняла ее разочарование: если бы Пиктусов развернулся и двинулся туда, откуда пришел, он оказался бы вблизи здания краевой администрации. Надо полагать, охрана губернатора устроила бы ему теплый прием!

Стряхивая с себя кошек гроздьями, пошатывающийся на ходу доктор Пиктусов слепо пересек улицу, зацепил мимоходом пару припаркованных машин и очутился в сквере. Автосигнализации затянули богатое грузинское многоголосие. Падающие со спины и плеч доктора звери поспешно возвращались к музею, где по-прежнему самозабвенно катались по тротуару и издавали радостные звуки их сородичи.

— Господи боже! — весело ужаснулась Ирка.

Я вырвала у нее бинокль, ахнула и передала оптический прибор нетерпеливо подпрыгивающему Дону.

На Пиктусова страшно было смотреть: его некогда приличный костюм был изодран в клочья, руки исцарапаны в кровь, с порезанной лысины, вокруг которой в ужасе дыбился клочковатый пегий венчик, на глаза стекала красная струйка. Сквозь алую пелену доктор смутно разглядел фигуру в белом и сделал несколько шагов по направлению к ней.

Незадолго до того пожилая дама в светлом плаще, склонясь над насупленным внуком, с мягким укором произнесла:

— Женечка, не будешь слушаться бабушку, придет страшный дядя и заберет тебя!

— Врача! — прохрипел Пиктусов, приближаясь.

Бабушка распрямилась, обернулась и обомлела. Мальчик Женечка увидел самого страшного в мире дядю, спрятался за скамейку и слезно зарыдал, клятвенно обещая слушаться бабушку всю оставшуюся жизнь. Бомж Петюня, мирно спавший в куче сухих листьев под пение сигнализации, от Женечкиного рева с неудовольствием проснулся, продрал красные глаза, увидел ужасающего Пиктусова и сочувственно спросил, проявляя классовую солидарность:

— Это кто ж тебя, братан, так уделал?

Неблагодарно оттолкнув протянутую Петюней руку помощи, Пиктусов сделал еще пару неверных шагов по направлению к бабушке, загораживающей юбками захлебывающегося рыданиями Женечку. Испуганная женщина замахала руками и срывающимся голосом прокричала:

— Вон! Вон!