Принц Вильгельм I Оранский. В борьбе за независимость Нидерландов от Испанской короны

Весенние шторма сильно потрепали эскадру морских гёзов, оставшуюся без пристанища в Северном море. Официально закрытые для них английские порты не могли предоставить им убежище, и, спасаясь от штормов, они нашли его в расположенном в устье Мааса городе Брилле. Было двадцать пять парусников с семью или восемью сотнями бойцов под командованием Гийома де Ла Марка, настоящего головореза из семьи знаменитых баронов-разбойников. На тот момент испанский гарнизон был отозван, и жители приняли их с энтузиазмом. Собрав достаточное количество добычи, Ла Марк вдруг осознал, что и гавань, и город полностью в его руках, что укрепления в полном порядке и никем не заняты и что испанцы, вернувшись назад, будут застигнуты врасплох. С помощью ликующих горожан, он поднял на стенах Брилле оранжистский триколор. Впервые флаг принца Оранского развевался на суше и на земле Нидерландов.

6

Однако, услышав эти новости в Дилленбурге, Вильгельм не обрадовался. Слишком многое его расстраивало: Ла Марк и его гёзы были слишком потрепаны; он знал, как много можно потерять из-за опрометчивости, и был не готов. Это был очередной Хейлигерли, но Вильгельм не мог позволить себе необдуманных побед, которые могли привести к большим потерям. Людвига, находившегося в Ла-Рошели с оставшейся частью флота гёзов, подобные сомнения не посещали. Он велел поднять якоря и, развернув паруса в сторону Ла-Манша, захватил Флиссинген. Независимо от того, был Вильгельм готов или нет, Людвиг знал, что момент настал и второго такого не будет. Он оказался прав.

Флиссинген поднял оранжистский триколор 6 апреля 1572 года, Роттердам – 8-го, Схидам и Гауда – 10-го. Местные гарнизоны пришли в волнение и, отвернувшись от Альбы, перешли на сторону принца Оранского. Голодные, не имевшие работы и готовые взбунтоваться люди поднимались повсюду. В Брилле стекались мужчины, желавшие записаться в армию повстанцев. Зеландия, Фрисландия и область Голландии под названием Ватерланд – все как один высказались за принца Оранского. В Антверпене люди открыто насмехались, используя фламандское значение слова Брилле[12]: «Герцог Альба потерял свои очки в День дурака». Альба в Брюсселе не придал большого значения этим неприятностям – переходу на сторону принца Оранского «нескольких болот и рыбацких деревушек». Но когда «Эдам, где делают хороший голландский сыр» поднял флаг восстания, по меньшей мере некоторые из испанцев возопили. А когда герольд, отправленный Альбой во Флашинг, был встречен не смирением, не насилием, а откровенными насмешками и отослан назад с презрительным «Пусть герцог приедет сам, мы его живьем съедим!», даже Альба осознал, с чем он имеет дело.

Вильгельм был вынужден действовать. Его время пришло. Он одновременно отправил приказ Людвигу и Ла Марку: все испанские налоги отменить, восстановить все привилегии, предоставить всем свободу совести, никаких преследований, никаких грабежей. (Последний запрет капитаны морских гёзов восприняли не слишком серьезно, и сильно ошиблись.) Восставшие районы требовалось объединить как можно скорее; в конце концов, Вильгельм был штатгальтером Голландии и Зеландии и просто снова приступил к исполнению своих обязанностей. К лету ему нужно было каким-то образом обзавестись армией. Несмотря на то что революция в Нидерландах произвела впечатление на германских принцев, собравшихся в Дилленбурге, они по-прежнему не желали принимать какого-то определенного решения. Их колебания быстро прекратились, когда в Дилленбург прибыл Аренд ван Дорп, который привез с собой десять тысяч флоринов, собранных в Голландии на покрытие военных расходов принца Оранского. Собравшиеся принцы с молчаливым недоумением смотрели на него. Неужели голландцы готовы вложить эти деньги? Без дальнейших колебаний они позволили Вильгельму набирать рекрутов в своих землях.

Людвиг не стал ждать, когда в Германии соберется какая-то армия. Благодаря собственной дипломатии, он получил право использовать войска французских гугенотов. В тот момент, добившись власти, за которую боролись, они не вели никаких военных действий, а их молодой лидер Генрих Наваррский собирался жениться на сестре короля. Доминирование гугенотов во Франции и падение Гиза означало для Испании потерю ее крупнейшего католического союзника, а для восставших Нидерландов – обретение дружественного соседа. Понимая ценность этого альянса, Людвиг решительно боролся за него. Он добился особенной дружбы с королевой Наварры Жанной Альбре и весну 1572 года провел у нее, помогая ей в подготовке женитьбы ее сына, на которой он даже должен был стать доверенным лицом жениха. Но события в Нидерландах нарушили эти планы, и Жанна сама освободила Людвига от его обязательств, велев заняться своими делами. В день его отъезда 15 мая 1572 года королева поцеловала его в обе щеки и пожелала удачи.