Принцесса без башни

Пустые проселки уводят неожиданно далеко. Остановишь машину где-то по пути в Новый Свет, вывалишься в придорожные заросли, под гудящее от теплого ветра парусиновое небо, в пыль, в ковыль, в сабельно острые травы и цветы, названий которых знать не знаешь, в желтую пену рододендронов, в колючий шиповник с невыносимо нежными розовыми цветами. Захлебнешься, ослепнешь, потеряешься – где я? О мой любимый Прованс, лавандовые поля, зеленые берега Роны, белые кони-камарги с развевающимися гривами, виноградники, мягкие холмы… Золотая дымка над террасами – это уже Тоскана, острые скалистые пики позади шерстистых зеленых гор и стальная озерная гладь – о, это Комо! Солончаки, покатые бурые склоны – вообще марсианский пейзаж…

Крым – идеальное место для смирения гордыни и прокачки самоиронии. Тут прекрасно понимаешь, что все мы лишь песчинки на ладони у Бога, но при этом чувствуешь себя свободным и веришь, что здесь и сейчас самостоятельно дирижируешь симфонией жизни.

А еще Крым – идеальный антидот к рациональной повседневности. Ложка Крыма на ведро дегтя – и расшатавшийся мир восстанавливается без кровопролития. Главное – не думать долго, быть иль не быть. Машина, дорога, Крым!

– Все, я хочу тут жить! – объявила Машенька и, блестя глазами, повернулась, ко мне с переднего сиденья. – Не знаешь, рядом с вашим домом есть участки на продажу?

– Есть, как не быть, – кивнула я. – Один такой мы с Зямой и Алкой смотрели буквально вчера, нет, даже сегодня, поскольку дело было ночью…

– Твой брат тоже хочет срочно купить участок в Крыму?

– Так, присматривается, – уклончиво ответила я, не желая объяснять причину внезапного интереса Зямы к окрестным землям.

– А я бы купила, на это папа денег точно даст, он всегда за вложения в перспективную недвижимость, – сказала Машенька. – Покажешь мне участок, который вы смотрели? Естественно, я заплачу тебе процент как агенту.

Вот за что я люблю эту девушку – так это за щедрость и подкупающую готовность в любой момент расстаться с папиными деньгами!

– Вернемся – свожу тебя туда, – пообещала я, подумав, что надо будет попросить у Зямы его отмычки, а у папы – контакты владельца участка, кому-то из соседей они наверняка известны. С владельца тоже можно попробовать взять агентский процент…

На крутом повороте, где обустроена видовая площадка, Федя сам остановил машину, мы даже не успели его об этом попросить. Оказалось, в походном снаряжении моих друзей-детективов имеются армейские бинокли – в них-то мы и изучили окрестности, уделяя повышенное внимание отдельно стоящим транспортным средствам, ничего подозрительного не обнаружили.

– Неудивительно, – решила Машенька, зачехляя свой бинокль. – Не идиоты же эти ребята, чтобы просто оставить машину в такой местности, которая сверху вся как на ладони.

– Ну почему же? – заспорил с ней Федя. – Это классика детективного жанра – спрятать что-то на виду.

– На виду и в общем ряду, – уточнила я. – Мне кажется, мы не там смотрим. Надо искать у самого моря, тут вереница превосходных диких пляжей, любители отдыха на природе кучкуются там и стараются подъехать поближе к воде.

– Проедем вдоль этого каравана, – согласился Федя.

Но Машенька, глядя в голубые дали из-под приставленной ко лбу ладони, рассудила иначе:

– Народ, у меня есть идея получше. Как думаете, где базируется во‐он тот катер, который таскает за собой параплан?

Я присмотрелась к рисунку береговой линии:

– В Коктебеле.

– Это где были Макс Волошин и Черубина де Габриак? – обрадовалась Машенька.

Говорю же, она понравилась бы нашей мамуле. Литературно образованная девушка, даже странно, что в сыщики подалась. Хотя – почему странно? Популярнейший литературный жанр – детективы.

Увы, легендарный Коктебель ныне беспощадно и безжалостно изуродован «индустрией отдыха и развлечений». Сюда хочется въехать на бульдозере, чтобы снести сплошь покрывающие береговую линию ларьки, кормушки, балаганы продавцов экскурсий и исцеляющего массажа, из-за которых скульптурный Макс Волошин на захлестываемом орущей и жующей массой народа постаменте будто отпрянул, съежился и брезгливо подбирает босые ноги…

Чтобы увидеть тот Коктебель, где могла родиться Черубина де Габриак, нужно либо уйти к подножию Карадага, а там выиграть словесный поединок с егерем и просочиться в биосферный заповедник, либо забраться на песчаную гору, ставшую последним приютом трех поколений семейства Юнге. По ней, даже не думая о том, что под их ногами гробница, резво скачут и снуют веселые галдящие отдыхающие, поэтому приходить сюда надо в непогоду, когда они забиваются в укрытия с запасом пива и самсы.

И вот тогда можно увидеть настоящий Коктебель: слева волнистая полурасплетенная коса пологих рыжих гор, справа черная зубчатая стена Карадага. И многослойное серое марлевое небо шевелится, дышит, ненадежно пришитое к жатому шелку моря лохматыми нитками летнего дождя…