Принцесса Диана

В следующую субботу Чарльз опять играл в поло, а вечером отправился с друзьями на представление «Дона Джованни» в Глайндборн. Диана, которая тоже любила оперу, не была приглашена. Она устроила еще один пикник у пруда. Когда солнце стало садиться, принцесса предложила сыграть в английскую лапту. Диана и ее горничная Хелена просто корчились от смеха, когда наступала моя очередь бить по мячу. Я была абсолютно безнадежна и каждый раз промахивалась, даже когда детективы Рэг Спинни и Кен Уорф специально подавали легкие мячи. Кончилось тем, что все, смеясь, повалились на землю.

Затем Диана предложила «искупать» Кена и Рэга. Их заманили поближе и столкнули в воду. Затем наступила очередь Дианы. Она истерически кричала и визжала, когда Кен и Рэг взяли ее за руки и за ноги и бросили в пруд. В конце концов там оказались все. Тиджер и Ру неистово лаяли на нас с берега. Диана вылезла из воды и принялась фотографировать нас. Гарри в промокшей футболке брызгал на нее водой, когда она нажимала кнопку. Она была в своей стихии, смеялась и кричала, а затем вдруг объявила, что Уильяму и Гарри пора спать. Это был сигнал к окончанию вечеринки.

Я вернулась во флигель, обуреваемая противоречивыми чувствами. Я получила огромное удовольствие, а принцесса была так мила со всеми, что просто очаровала меня. Но в глубине души я сомневалась относительно мотивов ее поведения. По натуре я не циник, но тут вдруг инстинктивно почувствовала, что во всей этой затее было что–то нарочитое, как будто она хотела купить нас своим дружелюбием. На следующий день я поделилась своими соображениями с другими и с удивлением и облегчением услышала, что они ощутили то же самое.

Понедельник выдался очень хлопотным. В Хайгроув приезжал лорд Сноудон, чтобы сфотографировать Чарльза и Диану с мальчиками для официальных портретов и рождественских открыток. Сноудон, очень милый и приятный человек, предварительно обсудил с ними все детали, но в последний момент Диана решила, как и сыновья, надеть брюки для верховой езды. К несчастью, они остались в Лондоне, и Эвелин срочно послали за ними. Она приехала через несколько часов, и принцесса с детьми отправилась наверх переодеваться.

Для фотографий на улице под большим деревом были приготовлены корзина для пикника, ваза с фруктами, ножи и тарелки. Когда Сноудон закончил расставлять реквизит, среди которого стоял пони Смоки, вышла Диана с мальчиками в костюмах для верховой езды. Чарльз не потрудился переодеться и остался в обычной рубашке и брюках. Боюсь, все это выглядело несколько театрально, и вид счастливого семейства не убедил прессу. Нас поразило то, что Диана выбрала именно костюм для верховой езды, и мы задавались вопросом, не будет ли это тайным знаком для одного знакомого инструктора, когда фотографии появятся в газетах.

Гарри был счастлив встать на любое место и с энтузиазмом выполнял распоряжения Сноудона и его помощника. Уильям, в твидовой курточке и светлых брюках, выглядел несчастным из–за приступа сенной лихорадки. Он начался внезапно, и уже через несколько минут Уильям побежал на кухню за своими каплями. Из глаз бедного мальчика текли слезы, и Сноудон терпеливо ждал, пока он вернется.

Чарльз переносил всю эту процедуру с оттенком легкой иронии, заявляя, что лучше было бы использовать его снимок десятилетней давности, где он моложе и на голове его больше волос. Диана, мрачная и неразговорчивая утром, внезапно оживилась и с удовольствием занималась долгими приготовлениями, болтая с парикмахером и стилистом.

После снимков на свежем воздухе настала очередь заняться портретами Дианы, которые предполагалось использовать для рождественских открыток. Принцесса надела пурпурное вечернее платье и фамильную диадему Спенсеров, а затем жемчужно–розовое платье с диадемой королевы Марии. Она прошла в комнаты для прислуги, чтобы продемонстрировать наряды, и была довольна нашей реакцией. Диана выглядела просто великолепно в своих вечерних туалетах. Ее чудесная кожа матово светилась.

— Все дело в макияже, — скромно сказала она, прекрасно зная, что вид у нее потрясающий.

* * *

— Боже, как прекрасно! Я в восторге от вашего сада, сэр, — восклицала актриса Эмма Томпсон, беседуя с Чарльзом во время раннего обеда на террасе. — Вы действительно все это сами посадили?

Эмма и ее муж Кеннет Бранах остались ночевать и сопровождали принца в театр в Бате. Эмма была яркой, красивой женщиной и быстро завоевала расположение принца. Кеннет Бранах держался более скованно, но их общие с принцем друзья Эрик и Поппи Андерсон сглаживали социальное неравенство. Супруги поселились в «зеленой» комнате и вскоре стали страдать от нашествия насекомых, каждое лето наводнявших Хайгроув.

— Я больше не могу этого выдержать! — взмолилась Эмма. — Нельзя ли чем–нибудь побрызгать, чтобы уничтожить их?

Я объяснила, что все искусственные инсектициды запрещены принцем, который придерживался «зеленых» взглядов.