Принцесса для киллера

Слышу голос и жмурюсь. Я просто дрянь, похотливая мерзавка, которая играет с чувствами хорошего парня.

– Привет. Нормально.

Банальные слова, а я с трудом произношу. В горле сухо и першит.

Хочу сказать, чтобы больше не звонил. Я ведь изменяю. То, что я вытворяю с посторонним мужчиной, это… Дэн ни разу не позволил себе меня так коснуться…

– Хорошая моя, почему голос глухой, что произошло? Давай встретимся, придумай что-нибудь. Я хочу тебя увидеть.

– Дэни…

– Что, малыш?

Чувствую улыбку в голосе и мне становится совсем плохо… не хватает духу сказать, чтобы больше не звонил, отговариваюсь.

– Я не смогу. У родителей будет годовщина, и мы хотим провести вечер в “Беладжио”.

Пропускает мои слова мимо ушей, страстно шепчет:

– Понятно. Я скучаю, Ри. Сильно. Может, сможем еще встретиться после?

Колеблюсь и тяну с ответом.

– Я не знаю, Дэн.

Молчит недолго, словно обдумывает, почему я упираюсь и избегаю его.

Решаюсь. Если спросит напрямую, что случилось… я отвечу, что, кажется, я… мне… Черт! Я завожусь от другого мужчины. И я не могу поступать со своим парнем так. Мне нужно время, чтобы понять, что за чертовщина со мной происходит.

Только Дэни не обращает внимания на мою пристукнутость. Не лезет с вопросами.

Я просто слышу его теплый смех.

– Ладно, солнышко, мне пора. Люблю тебя.

Дэн отключается, а я стою и тупо пялюсь в телефон.

Глава 40

Аврора Кац

Просыпаюсь от назойливого звонка, протягиваю руку и выхватываю с тумбочки телефон.

– Слушаю, – произношу немного сорванным голосом. Со стороны кажется, что из-за сна, но я-то знаю, что сорвала его из-за криков, которые выбивал из меня Иван, заставляя теряться в водовороте оргазма снова и снова.

– Мать, спишь?! – ироничный голос заставляет сразу же прийти в себя.

Сажусь на кровати и тяну одеяло, прикрываясь.

– Здравствуй, родной, как ты? Где ты? Почему не приезжаешь?

– Аврора, тормози. Слишком много вопросов. Я нормально… тусуюсь, и вообще, мать, кончай переживать. Че мне будет, лось здоровенный.

– Митти… – вздыхаю, – я так скучаю…

Пауза в трубке. Затем серьезное:

– Рора, я бы с радостью заглянул к тебе, даже наступил бы себе на горло и встретился бы с Кровавым, но у меня действительно крайне важные дела, которые я не могу пустить на самотек.

Голос сына серьезен. Исчезли лукавые, веселые нотки. Сейчас Димитрий искренен. Знаю его. С интонаций понимаю настроение.

– Я скучаю, сынок… Дима, – называю его детским прозвищем и в ответ слышу глубокий, раскатистый мужской смех. Помнит. Все помнит.

– С годовщиной. Я рад, что именно ты моя мать, Аврора. Подобрал тебе презент. Под цвет глаз.

– Лучшим моим подарком был бы твой приезд.

– Не могу, мам. Даже не проси. Два Каца под одной крышей это капец просто. И у меня прям армагедец намечается. Я должен присутствовать лично и держать все на контроле. Речь идет о четкой комбинации, на разработку и реализацию которой я ухайдакал огромные ресурсы.

Молчу. Димитрий вырос копией отца. Оттого и не ладят два альфы, так как не приемлют вторых ролей. Тот случай, когда коса находит на камень. Искры летят, звон и столкновение характеров.

Сын ироничен, жесток, у него острый ум и своеобразное чувство юмора. Выбешивать он умеет буквально с полуоборота, выводить собеседника на эмоции и прощупывать слабости. Я знаю, что за глаза его называют русской гюрзой. Но, вместе со всей невозможностью нрава, у него есть неоспоримые достоинства. Просто, чтобы их увидеть, нужно пробиться сквозь титановую броню неприступности Димитрия Каца.

– Я понимаю, Митрий, и не обижаюсь. Очень люблю тебя, дорогой.

Хриплый смех на другом конце мира наверняка заставляет женщин трепетать. Улыбаюсь, когда слышу теплое:

– Рора, ты мне льстишь…

Отключается.

Всегда такой. Не терпит разговоров по душам. Чаще шутит, редко, когда позволяет поговорить серьезно.

Стук в дверь отвлекает от мыслей.

– Одну минуту, – повышаю голос, и вскакиваю с кровати, тело приятно ноет и отдается тяжестью внизу живота. Последствия дикой ночи дают о себе знать. Накидываю глухой закрытый пеньюар и открываю дверь.

– Это для вас, – проговаривает слуга, глядя куда-то в пол.

– Спасибо, – отвечаю, забирая бархатную коробочку.

Открываю и улыбаюсь. Великолепный гарнитур с россыпью чистейших бриллиантов и изумрудов. Тонкая работа.

Смотрю на карточку-вкладыш:

“Я люблю Вас, миссис Кац. И поцелуй от меня Рыжую Заразу”.

У Димитрия отменный вкус.

Кладу подарок на трюмо.

Лучи солнца проникают в кремовую спальню и отражаются от зеркал, наполняя все пространство веселыми светящимися точками.

Солнечные зайчики резво пробегают по стенам, легкий ветерок играет с занавесками, а я смотрю куда-то вдаль, лечу на волнах воспоминаний и мой взгляд упирается в самый горизонт.

Оборачиваюсь и смотрю на старые фотографии, которыми завален мой туалетный столик. Красивый мальчик с зелеными глазами обнимает веселую блондинку за шею.

Рядом запечатлен другой кадр: крупный мужчина рядом со мной держит в руках маленький сверток, откуда выглядывает рыжая головка размером с кулак Ивана.