Принцесса для киллера

– Ты еду, которую я готовила, все это время ел, когда в себя немного приходил… Пришлось устраивать ночные забеги на кухню и шустрить, чтобы повара не заметили.

Балдею.

– Я на тебе женюсь, рыжая, – говорю со всей серьезностью, девчонка резко оборачивается и смотрит мне в глаза. Видно, хочет понять, шучу или нет.

Не шучу. Мне по хер на ее придурка. Не отступлюсь.

– Вот и все, давай назад. Я помогу.

Говорит как ни в чем не бывало.

– Малышка, ты что, серьезно решила поиграть в секси-няньку для киллера?! – заводит меня и бесит своей холодностью. – Я, конечно, польщен, но давай уже ты свалишь отсюда, я пойду в душ, или попросить тебя мне еще и спинку почесать, зудит нещадно.

– Афферентные нейроны – часть периферической нервной системы. Раз ты чувствуешь зуд, значит, все рецепторы функционируют исправно. Внутренних повреждений нет. Быстро поправляешься. Чудеса прямо.

Подвисаю от умной мордашки и улыбаюсь, а ее мой оскал походу давно уже не пугает. Привыкла.

– Принцесса. Я в норме. Еще как в норме, я бы сказал, в полной боеготовности.

Ни словом не солгал. Завалить ее хочу и трахнуть. За добро ее. За то, что человек хороший. Как там говорят. Добро наказуемо? И я, сука, хочу ее долго наказывать. Принцесса. Красивая. Породистая. Ох*енная.

То отталкивает, то сама приходит и взгляды голодные бросает. А я пиздец как на нее реагирую.

– Маша, тебе пора.

Говорю резче, чем должен.

– Я приду завтра.

Берет рюкзак и бросает на меня злой взгляд.

Сама решительность…

Стерва.

Глава 58

Мэри Кац

Фил спит. Сегодня я рано ускользнула из дома и пришла сюда. Меня тянет к этому месту и к этому мужчине с непреодолимой силой.

Вытаскиваю из рюкзака препараты и мази, которые с собой притащила. Филу лучше. Капельниц больше не ставлю. Но все-таки пытаюсь иметь повод приходить. Складываю на столик все припасы и сажусь на краешек кровати, чтобы не потревожить сон своего киллера.

Я уже не нужна ему. Быстро идет на поправку. Живучий и сильный организм. Он весь такой. Сильный мужчина, не привыкший демонстрировать слабости.

Я смотрю на избитого раненого хищника. Провожу пальцами по бугрящемся мышцам, спрятанным под татуированной горячей кожей. Красивый. Будто вылепленный. Рассматриваю руки с длинными пальцами и крупными квадратными ногтями. Костяшки все еще страшно сбиты.

Он выдержал поединок. Сам ничего не сказал, а я подслушала, как охранники на кухне удивлялись, что он выжил после забавы, устроенной отцом. Провожу указательным пальцем по твердой линии квадратного подбородка и осознаю, что в груди больно.

Гринвуд не мог не знать, что его будут карать за то, что промазал. Эта мысль, оформившаяся в мозгу, бьет со всей силы и причиняет боль. Он согласился выполнить мою просьбу, зная, что за это грозит.

– Я смертник, малышка, сука с косой давно уже за мной ходит…

Голос с хрипотцой бьет по ушам воспоминанием. Он знал. Он знал, что, промазав, подпишет себе смертный приговор, и этот сильный безбашенный мужчина был готов умереть по моей просьбе…

Рваный всхлип вырывается из сухого горла, а из глаз градом катятся слезы.

Внезапно его глаза распахиваются, и я нарываюсь на ртутный взгляд. Гринвуд проснулся и наблюдает за мной.

Израненный жизнью зверь, весь в рубцах и шрамах. Живущий по законам стаи и умеющий совершать поступки и держать за них ответ.

Смотрю в стальную глубину, опускаю взгляд к твердым, раненым губам. Завораживающий. Опасный. Меня манят его уста, силу поцелуя которых я уже прочувствовала…

Наклоняюсь и прислоняюсь мокрыми солеными губами к его твердости, и понимаю, что мои губы дрожат, а тело сотрясает крупная дрожь.

Сильная хватка на скулах и Фил отстраняет меня. Смотрю в глаза, где разворачивается буря, страшное серое торнадо закручивается в своем смертоносном танце. Кажется, что Гринвуд в бешенстве.

– Мне не нужна твоя жалость, принцесса! – выплевывает слова мне в лицо, а на дне глаз ярость раненного зверя. – Уходи. Больше не таскайся сюда, малышка. Я живучая тварь и заживет на мне все и без твоих примочек с антисептиками. Не в первый раз. Пошла вон!

Рявкает. Отпускает меня и глаза закрывает. Разговор окончен. Гордый. Храбрый. Не терпящий жалости.

“Дурак! – так и хочется крикнуть во всю глотку. – Неужели ты не видишь, что я полюбила тебя?! Не жалость это!”

Поднимаюсь медленно с постели и проклятые слезы опять ручьем из глаз текут.

Сердце в клочья рвется от тоски и понимания, что не в того мужчину я влюбилась. Мы на разных полюсах, мы далекие, как свет и тьма. Он – сила, а я – слабость…

Он пошел ради меня на смерть, почти погиб, но выжил. Ради любви, которую я себе придумала и которой у меня никогда не было.

Было придуманное, навеянное чувство к парню, с которым мы вместе выросли.

Я никогда не любила Дани. Просто привязалась. Он был все время рядом, и казалось, что отличается от отца и брата.