Читаем Принцесса для плохиша полностью

Заставляла трепетать и тянуться за каждым ласковым прикосновением, как слепого котёнка, который ищет защиты и любви. Я неосознанно прикрыла глаза, втягивая носом его запах. Запах костра и морозной хвои. Запах родом из детства, когда мы с папой пошли в горы. Мы провели неделю только вдвоём, вдали ото всех. В маленьком домике в горах. И сейчас запах Андрея мне напоминал детство. Напоминал те счастливые дни, когда я чувствовала себя нужной и любимой. Это был запах счастья и любви. Запах чего-то родного и необходимого.

Впервые я была так близко к Андрею за этот месяц. Тот первый раз, когда он так нахально поцеловал меня, не считается. Впервые я могла рассмотреть каждую черточку до боли в груди любимого, до боли обожаемого лица.

Впервые я заметила тонкий, едва заметный белый шрамик, который терялся в тёмных волосках густых бровей. Такой тонкий и бледный, что невозможно увидеть его издалека. Впервые я увидела мелкие морщинки на лбу, которые захотелось разгладить кончиками пальцев, прогоняя тяжёлые мысли из его головы. Впервые я увидела золотистые крапинки веснушек на его носу и впалых щеках, которые нестерпимо захотелось потрогать руками и губами. Поймать их сказочную россыпь. Лизнуть. Поцеловать. Попробовать на вкус. Впервые я увидела, что его тонкие губы обветрены и местами искусаны. Только сейчас я заметила, что его нос был сломан не один раз.

Он не был красивым.

Он был идеальным.

Идеальным для меня. Идеальным и родным.

– Чего ты хочешь от меня? – совладав со своими чувствами и смотря поверх его плеча на кроны начавших желтеть деревьев, ровным голосом спросила я. – Чего ты хочешь, Андрей? Зачем приехал? Разве у тебя нет другого занятия?

Мрачный не ответил. Промолчал, упрямо сжав губы. Только подался вперёд, касаясь кончиком своего носа моей пылающей от смущения щеки и ласково потёрся. Нежась, как это делают… коты.

Горячее дыхание на моём лице вызвало томную дрожь в каждой клеточке моего тела. Незамысловатая ласка, вызывала нежданные слёзы на глазах. Потому что никто не позволял таких нежностей в мою сторону. Я даже не могу вспомнить, чтобы кто-то проявлял ко мне такую трепетность. Никто и никогда не касался меня так, будто в руках держит статуэтку. Будто я сокровище. Центр чьей-то Вселенной. Именно такие ощущения я испытывала, когда сильные, невероятно горячие ладони скользнули под плотную ткань моего пальто. Обвили талию. Сжали, сминаю ткань водолазки и, задирая её выше, чтобы пальцами начать ласкать оголившуюся кожу. У Андрея подушечки пальцев чуть шероховатые и грубые. Но контраст между грубостью его кожи и нежностью, с которой руки и пальцы исследуют мою спину, вызывает дрожь.

Я прикрыла глаза и бессильно откинула голову назад, упираясь затылком в твёрдую поверхность позади. Безнадёжно и окончательно портя свою причёску. Позволяя парню делать со мной всё, что только он пожелает.

Открываясь ему полностью. Доверяя ему. Не имея больше сил бороться со своими чувствами. Которые всегда накрывают, стоит только Андрею оказаться рядом. Даже в поле моего зрения. Я люблю его. Почти не зная ничего о характере и привычках этого парня, люблю. Кто-то скажет, что я невероятно глупая. Кто-то посмеётся и скажет, что невозможно любить человека, о котором ничего не знаешь. Но я знаю, что влюбилась в Андрея с первого взгляда. А точнее сказать, с первого поступка. Он защитил меня. Спас.

Не имея желания бороться с лавиной тех чувств, которые с новой силой накрыли меня. Сметая смятение. Предрассудки. Стеснительность и неуверенность. Потому что невозможно быть неуверенной в своей неотразимости, когда тебя обнимают и прижимают к своей груди вот так. Нежно. Ласково. Как редчайшую статуэтку. Как самый драгоценный камень, который, если выпустишь из рук, разлетится на миллион осколков. Я больше не боролась. Потому что устала бороться с самой собой. Со своими глупыми эмоциями, которые съедали меня изнутри. Я застыла. Мечтая, почувствовать долгожданное прикосновение на своих пересохших от волнения губах.

Мечтая, почувствовать одно дыхание на двоих. Смешанное. Загнанное. Взволнованное.

Мечтая, чтобы наши сердца бились учащённо и в унисон.

Правой рукой Андрей пропустил шёлк моих волос через длинные пальцы, смотря на то, как они переливаются в лучах заходящего солнца. Мои волосы были моей гордостью. Длинные. Густые. Блестящие.

Носом парень провёл вдоль линии моей скулы, глубоко втягивая мой запах и чуть порыкивая. Меня начала колотить мелкая дрожь. Я вцепилась онемевшими пальцами в его белую рубашку, сминая её на груди и оставляя следы от влажных ладошек. Голова кружилась, а ноги подкашивались. Если бы не парень, я бы давно  растеклась лужей у его ног. Свалилась к его ногам. Смотрела бы на него щенячьим взглядом и умоляла бы не уходит. Остаться со мной. Быть моим. Забыть всех тех, кто касался его тонких губ поцелуем. Кто был в его постели. Кто знает, как искажается его лицо в момент страсти.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза