Принцесса душ

Легкий ветер касается щек и сдувает волосы с лица, когда я тянусь в глубь себя в поисках силы, которую всегда подавляла из страха, что она превратит меня в мать.

Я призываю магию выйти наружу.

Ненадолго, всего лишь на мгновение. Этого будет достаточно.

Я вытягиваю руку, и магия вырывается на поверхность.

Порыв ветра вырывается из моего сердца и врезается в солдата, который собирается атаковать Нокса.

Он ударяет его с такой силой, что перебрасывает за борт в кристальные морские воды.

А затем солдат рассеивается.

Исчезает в одно мгновение.

Сердце бешено колотится в груди.

Я управляла ветром, как мать. Я забрала его энергию.

Быстро подношу руку к носу, но, как и в таверне, крови нет. Нет боли.

Король всегда говорил, что я не обрету истинные силы, пока не умрет моя мать, что они мне не принадлежали.

«Ты всего лишь наследница, Селестра, – всегда говорил он. – У тебя нет настоящей власти».

Но я это чувствовала. Все еще чувствую.

Я подбегаю к Ноксу.

Он глядит на меня.

– Кажется, я просил тебя стоять у штурвала, – произносит он, задыхаясь.

Протягиваю ему руку в перчатке.

– Я трижды спасла тебе жизнь.

Я поднимаю Нокса на ноги, но он не отпускает мою руку, когда встает.

– Похоже, я снова тебе должен, – говорит он.

Наши пальцы переплетаются. Метка короля притягивает наши ладони, словно магнит.

Глаза Нокса вспыхивают каким-то новым чувством, пока мы крепко держимся друг за друга. Этот взгляд заставляет мое тело дрожать.

У некоторых людей приключения циркулируют по венам. Нокс – один из них. Когда я рядом с ним, я тоже теряю голову.

Нокс заставляет меня не искать легких путей, в то время как долгие годы меня учили быть равнодушной и послушной.

Он стискивает мою руку, и внутри у меня все переворачивается. Его прикосновение зажигает внутри пламя. Как никогда раньше я хочу прикоснуться к нему без перчаток.

– Идем, принцесса, – говорит Нокс. – Нам нужно найти меч.

Глава 27 Селестра

Дрей Гаррик – художник.

Или, по крайней мере, он их обворовал.

Пока Нокс загружает припасы в корзину, ожидая, пока шар надуется, я проскальзываю под палубу и нахожу множество чистых холстов и кистей. Некоторые такие же замысловатые, как те, что хранятся в моей башне.

Я должна проверить, нет ли у Гаррика чего-нибудь полезного, что мы могли бы взять с собой в путешествие в Полемистес, но я слишком отвлечена, чтобы как следует обыскать его наворованные вещи.

Я могу думать лишь о том, как мне удалось вобрать энергию из ветра во время битвы.

Гляжу на самую большую из кистей Гаррика, лежащую на маленьком потрескавшемся столике, и хочу, чтобы она сдвинулась с места. Так же, как солдат Последней Армии вылетел с палубы корабля и как мы упали с Парящей Горы.

Я взываю к своей силе.

Магия закипает внутри, и кисть начинает дрожать.

Сужаю глаза, сосредоточиваясь. Никогда раньше не подозревала, что могу двигать вещи. Мне никогда не давали возможности исследовать собственные силы.

Я даже не знала о даре исцеления до того момента, пока мне не исполнилось десять. Я упала в саду, поранила колено о засохшую грязь и едва не потеряла сознание, впервые увидев собственную кровь.

«Это можно исправить, – проворковал мягкий голос матери. Она наклонилась и убрала волосы с моего лица. – Ты можешь это исправить, Селестра. Ты сможешь это сделать».

Она сказала мне сосредоточиться, посмотреть на маленькую царапину на колене и представить, как срастается кожа. Как высыхает кровь.

«Представь, что раны больше нет, – сказала она. – Как будто ее никогда там и не было».

Так я и сделала и, закончив воображать, поняла, что у меня получилось.

Я исцелила себя, а мать улыбнулась, погладила меня по голове и сказала, что я сильна и никогда не должна забывать об этом.

Нельзя плакать, если у тебя есть сила, способная все изменить.

Я гляжу на кисть, она поднимается со стола и скользит по холсту.

Мое сердце колотится.

– Что ты делаешь? – спрашивает Нокс.

Я подпрыгиваю от неожиданности, кисть ставит кляксу, а затем падает на пол.

Нокс такой тихий, его шаги легки как перышко, а дыхание похоже на шепот. Но он не такой же бесшумный, как его отец.

– Танцую, – поддразниваю я. – А на что похоже?

Нокс берет чистую кисть и ерошит ее волоски.

– На воровство.

– Ворую краски у грабителя, – говорю я. – Едва ли это мое худшее преступление.

– Думаю, не настолько плохое, как кража корабля.

– Ты же назвал это изъятием.

Нокс наклоняет голову и ухмыляется.

Иногда мне кажется, что улыбка – его самое опасное оружие. Она странно влияет на мое сердце.

Ирения всегда рассказывала мне о мужчинах и женщинах, которые привлекали ее внимание в замке. Люди, которые нравились ей, и люди, которым нравилась она. Подруга поведала о прикосновениях к чужой коже. Это было больно, потому что такую мечту я никогда не могла осуществить.

До Нокса.

Я держала его руку и чувствовала прикосновение теплой кожи.

– Покажи мне, – говорит он.

– Что показать? – недоумеваю я.