Принцесса грез

Соня не успела ничего ответить, потому что их обеих тоже позвали на процедуры. Увидев пузырящуюся воду в ванне, Алена опрометью бросилась прочь. Она вдруг вспомнила пузыри коричневой воды бассейна, которая чуть не погубила ее. Нет, она теперь никогда не сможет войти в воду. Никогда. Даже опуститься в обыкновенную, почти домашнюю ванну.

Уже подходя обратно к жилому корпусу, Алена опять перешла от мыслей о пузырящейся воде к размышлениям о Степане. Каким образом он намеревается скрываться от нее, если вдруг на самом деле влюбился в Ирину. Прикинуться больным на два дня можно. Но Алена должна пробыть в санатории еще целую неделю. Неужели он собирается симулировать все семь дней? Или она напрасно нагоняет на себя тоску? Еще ведь ничего ужасного не случилось…

На ужине Кардецкого не было. Соня с Аленой обменялись понимающими взглядами. А Ирина, с большим аппетитом поглощая куриные котлеты с рисом, вдруг сказала:

– Ой, девчонки, хотела вас посмешить прямо при этом придурке, а его почему-то нет. Видно, не дождемся! Представляете, прислал мне электронное письмо. Написал, что я ему нравлюсь! Вот кретин! Да у меня таких поклонников, как он, – десятки! – Она запила котлеты чаем с лимоном и добавила: – Если не сотни…

Алена похолодела. Вилка выпала из ее руки и со звоном шлепнулась на пол. Ира спокойно обернулась к стене, где на маленьком столике лежали приборы, вытащила из ячейки чистую вилку и протянула ее Алене. Ей пришлось взять ее и даже продолжить еду, хотя кусок в горло не шел. Кое-как затолкав в себя последний кусок котлеты, Алена глотнула чаю и бросилась в свой номер. Там она включила ноутбук и послала письмо Кардецкому:

«Ты зря не пришел в столовую. Не надо от меня прятаться. Ирина никаких тайн хранить не умеет, а потому я все знаю. Желаю удачи».

Она знала, что ответа не получит, но продолжала сидеть перед ноутбуком около получаса. Потом с каменным лицом встала и вышла в коридор. Постучав в номер 208, она вызвала Володю Измайлова и сказала:

– Я готова выслушать все.

– А какой теперь в этом смысл? – Он невесело усмехнулся.

– А какой был смысл тогда? – в ответ спросила она.

– Тогда ты могла послать его подальше первой.

– Я не могла бы этого сделать, что бы ты мне ни сказал.

– Думаю, что смогла бы, – не согласился Володя. – Тогда я хотел тебя всего лишь предупредить, а теперь наш разговор будет похож на сплетни… или доносительство. Я не хочу…

– Благородный, значит…

– Уж какой есть.

– Послушай, Володя! Все-таки мне хотелось бы знать, чем я плоха, – вырвалось у Алены с истеричными нотами. – Это вовсе не благородно что-то знать и молчать! Я чувствую себя пешкой в какой-то игре!

– Ладно, – сказал Володя. – Поговорим, пожалуй, только не здесь. Пойдем в парк. Через полчаса буду ждать тебя у лифта. Согласна?

Алена молча кивнула и пошла к себе в номер, чтобы накинуть куртку.

– В общем, все довольно просто… и гнусно, – начал Измайлов, когда они с Аленой углубились в парк. – Степка собирает коллекцию…

– Какую еще коллекцию? – удивилась Алена.

– Ну… красивых девчонок… Из каждого заезда выбирает одну, самую симпатичную, и начинает ухаживать. И, представь, утверждает, что еще ни одна с его крючка не соскочила!

– Подожди… – Алена даже приостановилась. – Что значит из каждого заезда? Путевок дольше чем на четыре недели не продают. Мама специально узнавала.

– Ну, во-первых, почти каждый день уезжают человек десять и столько же приезжают. А во-вторых, Кардецкий живет здесь почти постоянно. Думаешь, почему он на дискотеки не ходит? Они ему надоели до смерти! Представь, что у тебя в течение года каждый день дискотека! С ума ведь можно сойти!

– Как это – живет постоянно? – еще сильней удивилась Алена. – Он что, такой больной?

– Есть у него кое-какая болезнь. Он очень хочет вылечиться. Ты же видела, он все процедуры посещает, хотя они ему осточертели не меньше, чем дискотеки. Но дело не только в этом. У него характер очень сложный. В обычной школе он ни с одним учителем ужиться не может. Ему кажется, что его не понимают, придираются, отметки занижают.

– Это я ничего не понимаю! – воскликнула Алена. – Если бы я вдруг решила сбежать в санаторий от нашей классной, которую терпеть не могу, кто бы мне разрешил жить тут безвылазно?

– Я тебе просто еще не успел сказать, что главврач нашего санатория – Степкин отчим, а мать здесь математику преподает.

– Надежда Всеволодовна – его мать? – ахнула Алена.

Володя кивнул и продолжил:

– Это он просто прикидывается таким сирым и убогим. На самом деле дом у них, как говорится, полная чаша. Шмоток у него уйма! И линзы контактные есть, японские. Это он тут для стиля рядится во всякую рвань и уродские очки на нос надевает. Прости, но он сам говорил, что девчонки в обморок валятся, когда он свои микроскопы снимает и демонстрирует им красивые глаза, не уменьшенные линзами. Это у него такой тактический прием. Ты ведь тоже на него повелась, не так ли?

Алена честно кивнула, вспомнив, какое неотразимое впечатление на нее произвели глаза Кардецкого без очков.