Принцесса грез

– Ты напрасно так думаешь… – произнесла Алена трясущимися губами. – Я ведь чуть не погибла… И из-за чего? Из-за того, что скучающий мальчик развлекается… – Она закрыла лицо руками и заплакала. Нет, она рыдала не по потерянной любви, как в случае с Шалевичем. Она вдруг по-настоящему испугалась, что могла умереть. До сегодняшнего дня она считала, что пострадала за великую любовь, а оказалось, они с Марианной устроили грандиозный спектакль с покушением на убийство для развлечения юного подлеца.

– Что ты такое говоришь, Алена! – всполошился Измайлов. – Разве это как-то связано? Говорили, что ты выпила не ту таблетку!

Алена продолжала плакать все горше и горше. Володя совсем переменился в лице.

– Не хочешь же ты сказать, что специально выпила ту таблетку… Неужели ты до такой степени в него влюбилась?

– Да, я влюбилась, – размазывая слезы, пролепетала Алена, – потому что мне еще никто никогда не посылал стихов. Пусть плохих, несовершенных, но стихов… Мне никто не клялся в любви на всю жизнь… Но я не собиралась кончать жизнь самоубийством… понимаешь… Все получилось гораздо хуже, страшней…

Алена не хотела никому рассказывать про Марианну, но почему-то рассказала Володе. Ей надо было освободиться от этого, чтобы больше не думать, чтобы забыть. Она должна была пожаловаться ему на то, что теперь боится воды.

– Мы с тобой не сможем повторить заплыв, – прорыдала она. – Я больше никогда не смогу зайти в воду. Я ее боюсь, понимаешь!

Володя несколько минут помолчал в раздумье, а потом сказал:

– Страх пройдет, вот увидишь. Верь мне, пожалуйста.

9. Я бы прыгнула ради него в костер…

– Ой, Алена! Ты еще не в курсе! Прикинь, этот псих… ну наш сосед по столу… посылает мне стихи Асадова! – тарахтела за завтраком Ирина. – Я из них уже давно выросла! «Дойду – в бреду! Мороз – слез!» – я в седьмом классе от таких стишков балдела! Я ему, этому Степочке, пишу: «Хорош в сети сидеть! Приходи в столовку – поговорим!» А он мне: «Любовь – это дело двоих!» Я чуть со стула не упала! Вон, Сонька видела… Я ему пишу: «А ты сначала при всех докажи, что меня вдруг так прямо сразу и полюбил, а потом будем уединяться», а он…

Ирина говорила и говорила, а у Алены от ее сильного, громкого голоса ломило виски. А может, и не от громкости ее голоса, а от недовольства собой, от стыда. Эта Ирка сразу раскусила Кардецкого, а она, Алена, которая считала себя достаточно умной и начитанной, вдруг попалась на чувствительные стишки. Как быстро она запуталась в расставленных сетях! И с каким наслаждением продолжала в них путаться! Может быть, это произошло от того, что ее душа жаждет любви? Да, ей очень хочется испытать настоящее высокое чувство, о котором она так много читала в книгах. Именно поэтому она придумывала и придумывала себе романтических героев с обликом то Губерниева, то Шалевича. Поэтому с восторгом обманулась сейчас сладкими речами Кардецкого и как бестолковый мотылек полетела прямо на огонь. И сколько же такое будет продолжаться? Когда же она станет наконец реально смотреть на мир? Когда будет воспринимать и принимать людей такими, какие они есть, ничего не придумывая за них и про них?

– Конечно, он струсит и не придет сюда… – донеслось до ушей Алены, а затем она услышала знакомый голос:

– Зря ты так думаешь. Я пришел.

Алена подняла глаза от тарелки и заставила себя с вызовом посмотреть на севшего за стол Кардецкого. Ведь ей стыдиться нечего. Он пытался ее увлечь, и она увлеклась. Это он ее обманывал, а она была честна.

Вызова в глазах Алены Степан не заметил, потому что вообще на нее не смотрел. Разумеется, его взгляд был устремлен на Иру. Алена тоже перевела глаза на соседку по столу. Та иронично улыбнулась, изящным жестом поправила волосы и сказала:

– Значит, ты утверждаешь, что в меня влюбился!

– Допустим… – отозвался Степан. – И что в этом плохого или ненормального?

Алена приросла к стулу. Значит, она была для этого человека подопытным кроликом, если его совершенно не беспокоит ее присутствие. Ведь еще вчера он целовал ее и говорил о любви, а сегодня… И ведь даже не боится, что она сейчас начнет возмущаться или устроит истерику. Впрочем, он хорошо изучил таких чувствительных дурочек, как она… Даже Марианку он слегка побаивался, а Алену – нет… Он понял, что она будет молчать, потому что не сможет выставить себя на посмешище. А на то, что у нее творится в душе, ему наплевать. Что ж, так ей и надо. Должен же кто-то учить ее жизни…

Алена посмотрела на Соню, которая предвидела такое развитие сюжета. Помнится, она говорила о том, что Степана она заинтересовала, возможно, только потому, что «явилась на новенького». Сейчас эта провидица Софья с самым мрачным видом следила за разворачивающимися событиями.

– Плохого в этом ничего нет, только ты врешь! – ответила Кардецкому Ира. – Так моментально не влюбляются. Понравиться я тебе, конечно, могла. Я многим нравлюсь. Но о любви еще говорить рано.

– А когда будет не рано? – с легкой усмешкой спросил он.

– Ну… когда ты мне докажешь свою любовь!

– И как же ее доказать?