Принцесса и её зверь

Мне нужно было найти маму, расспросить её обо всём без свидетелей. Но если она скрывалась от шпионов Тэррана, значит, у неё была для этого веская причина! Даже будучи невиновной, могла ли она получить гарантии, что не будет осуждена за то, чего не совершала? Тем более после того, как отказалась вступить в ряды королевских магов, что было мечтой многих волшебниц…

Но больше всего меня злило то, что позволила себе полюбить Вэйла. Он был так напорист и нежен в лесу, но после того, как мы прибыли во дворец, словно утратил важную часть себя. И пусть порой суровый и ласковый волк снова себя проявлял, благородный и холодный слуга короля очень быстро научился зверя осаживать. К тому же мужчина прямо сказал мне, что наш брак невозможен, а, значит, выбор у меня был невелик: либо любовница, либо друг, которому требовалась защита. И если последнее я допускала, первое казалось унизительным, хотя, как мне уж  е было известно, многие во дворце не гнушались подобными отношениями. Их ещё называли «ночными», и король относился к этому спокойно.

– Богиня, береги его там, на неведомых берегах, – пробормотала я. – И, прошу тебя, не дай никому обидеть мою маму…

Нечто так внезапно и больно ужалило меня в плечо, что я вскрикнула. То ли это был слепень, то ли шершень, не знаю, но я понимала, что нужно как можно быстрее место укуса осмотреть.

Вот только не успела этого сделать, потому что в голову ударил болотный смрад беспамятства. Я слабо вякнула в пространство «помогите», и смогла сделать два шага по пристани, чувствуя, как перестают существовать ноги. Упала, клацнув зубами, в последний миг думая только о том, что теперь-то Вэйлана, чтобы меня спасти, рядом нет.

Мне нужно было найти способ хотя бы на полпути выбросить какую-то свою вещь – пусть даже просто ленточку из причёски. Это могло затем помочь тем, кто меня будет искать, если, конечно, таковые найдутся. Ну а пока оставалось только пялиться в небо и слушать, о чём говорят похитители.

Двое мужчин в основном молчали, но порой негромко спорили о том, куда меня всё-таки везти. Судя по всему, у них было аж три заказчика, и одним из них, насколько я могла судить, стал Жэрх. И хотя ни у кого из трёх покупателей меня не ждал тёплый приём, попасть именно к магу я боялась больше всего. Об остальных двух не знала ровным счётом ничего, но эта неизвестность не так пугала, чем уготованная мне Жэрхом участь.

Я слишком хорошо представляла, что он может со мной сделать. Лучше было не попадаться Жэрху живой, но выбора у меня не было. Маги знали толк в узлах, и до позднего вечера не позволяли мне даже садиться. На жёстком дне я, заточённая ещё и в корсет, отлежала себе все бока, а от кляпа вот рту было сухо, словно в пустыне. С приходом ночи эта жажда многократно усилилась, и похитители смилостивились в ответ на мои хрипы.

– Это я уберу, – сказал тот, на котором была серая маска. – Но не вздумай орать. Вот тебе вода, спать будешь здесь же.

Он швырнул мне в лицо флягу и какой-то колючий кусок – одеяло, как вскоре выяснилось.

– Мне нужно в туалет, – спокойно сказала я, и, странно, но чёрная маска позволил на пару минут сойти на берег.

Он даже ослабил узлы, но тотчас предупредил:

– Пока ты ведёшь себя смирно – мы добры. Хотя бы одна глупая выходка – и тебе будет больно.

Я хотела ответить, что боль ждёт меня в любом случае, но только кивнула. Сбегала по делам, и, увидев неподалёку особый цветок, быстро сунула в пыльно-сиреневый бутон своё скромное колечко. От прикосновения плотные лепестки тотчас закрылись, и колдун, который бегло осмотрел поляну, ничего не заметил. Привяжи я где-то ленточку – они бы наверняка прибегли к наказанию. Но вряд ли мужчины знали об особенностях «скромниц». Эти цветы закрывались от прикосновений, а также во время дождя, к тому же сохраняли бутоны до конца лета. А, значит, кольцо моё пролежит здесь хотя бы пару месяцев, и будет ориентиром для магов. Я почему-то не сомневалась, что меня будут искать.

Ночь прошла спокойно, несмотря на то, что я почти не спала, обдумывая план действий. И все последующие дни отправлялась по делам непременно на поляны, где цвели скромницы, оставляя за собой след из вещей. Мы шли водой вглубь суши, и останавливались дважды в день: в обед и ночью. Меня кормили безвкусной кашей, давали вдоволь воды, и больше не совали кляп, но вот руки связывали даже на ночь. Не имея возможности переодеться, я кое-как избавилась от корсета, зубами в несколько заходов превратив его в клочки. Спрятала их под юбкой, и затем клала светлую ткань в цветы, пока скромницы не перестали попадаться. Тут уж пришлось закапывать «следы», и колдуны, которым было на меня наплевать, даже не осматривали места наших коротких остановок.