Принцесса и Ястреб

Он не врач. Она умрет из-за того, что он не знает, что делать и он никогда себе не простит.

– Шел. Шел, милая. – он сознавал, что трясет ее как куклу, но только она ему могла помочь спасти себя.

– Травы. Травы при лихорадке. Ты же отличница, раздери тебя Мордред! – добавил он в отчаянии, как будто этот факт мог что-то изменить. Но и правда помогло. Еле шевеля ссохшимися губами, она прошептала:

– Шалфей. Розмарин. Тимьян. Вербена. Кора хинного дерева.

– Вербена. Тимьян. Вижу. Розмарин. Нашел. Шалфей. Кора, кора, где, блядь, эта кора… – он суетливо перебирал коробку и приговаривал, как же хорошо, что эта дотошная девчонка все подписала и каким он был идиотом, когда смеялся над ней, скрупулезно собирающей аптечку несколько лет назад и называл бабушкой-синим чулком. – Нашел! Сейчас. Шел. Сейчас.

Дрожащей рукой провел над водой, закипятив ее, побросал травы, от всей души надеясь, что их не нужно заваривать с ритуальными плясками и в строго определенном порядке, нервно постукивая по часам, стал отсчитывать минуты, необходимые, чтобы отвар хоть немного настоялся и в этот самый момент кто-то наверху стал громко бить в дверь ногами.

Глава 23.

– Ну и где ты сейчас?

Мы были в постели и я, честно пыталась сосредоточится на целующих меня губах, но получалось плохо. Мысли мои были совсем не о сексе и Хавьер, конечно же, заметил, что я не совсем участвую в процессе.

Я виновато посмотрела на него:

– Прости.

–Не хочешь ничего мне сказать?

– Нет. Я. Мне надо в ванную – и я позорно сбежала.

Прижавшись лбом к гладкому зеркалу, я смотрела в свои глаза и не видела.

Эта весна далась мне тяжело. Вынужденное замедление заставило пересмотреть прошлое и казалось, за неполных два месяца я заново проживаю – переосмысливаю двадцать пять лет. Столько воспоминаний ко мне вернулось – и принесло и боль, и радость. Сделанные ошибки, неправильные решения, счастливые случайности и судьбоносные встречи – стоило лишь приоткрыть люк и из-под земли лезли все новые и новые тайны и требовали правды.

Роман всему был причиной. Начинавшись как что-то простое и полностью безликое, он постепенно обретал кость, плоть и характер – весьма своенравный характер – он врос в меня и теперь он подходил к концу.

Мне оставалось написать от силы пять глав – но я, которая выдохнула сто семьдесят страниц одним потоком, теперь с каждой строчкой писала все медленней и медленней, ступая так осторожно, как будто охотилась на дикую птицу. «На Ястреба» – хмыкнул внутренний голос, и я кивнула себе: На Ястреба. Мне уже знакомо было это внутреннее состояние – когда книга словно ведет тебя и ты записываешь под ее диктовку: точно так? – лишнее или пропущенное слово может испортить все. Это напоминало путешествие в беззвездной темноте и лишь свет маяка служит ориентиром. Мысленное напряжение последних дней ощущалось даже физически, и я ходила натянутая и нервная, полностью погруженная в себя.

Хавьер приоткрыл дверь.

– Ты собираешься прятаться всю ночь?

Я отлипла от стекла.

– Нет. Конечно, нет. Иди, я сейчас.

Нырнула под одеяло, прижавшись в его теплой спине холодными конечностями.

– Жаба. Ледяная. Опять ходила босиком.

Я кивнула ему в плечо.

– Сердишься?

– Я сплю.

– Сердишься.

Он повернулся на спину, закинул на меня бедро.

– Ну, если бы я хотел вместо жены надувную женщину…

– В них пока не научились включать функцию «вынеси своему мужчине мозги»

– Да, это явная недоработка производителей.

– Прости меня. Я сама не своя.

– Это я как раз вижу. Тебя крутит, как приводной вал.

– Меня не крутит. Меня …взболтало. Знаешь, как если взять твое любимое выдержанное Бордо и потрясти, то кристаллы винного камня всплывут вверх и должно пройти время, прежде чем они осядут и вино снова станет прозрачным.

– Хотел бы я посмотреть на того, кто будет трясти мое выдержанное Бордо.

– Ты понял, про что я!

– Пример просто был неудачный.

– Все, отстань, пытаешься тебе объяснить… – я повернулась на бок и дернула одеяло в свою сторону, закручивая пятки. Хавьер перекатил меня обратно.

– Не дуйся. Я понял. Пена дней. Я тебя очень люблю. Я думал, что смогу разделить тебя между книгами и собой, но книги этого не поняли.

– Хавьер, это же…

– Борис Виан, «Пена дней». Я же сразу сказал.38 Я прав? Это все твоя история?

– Да. Я не знаю, почему она на меня так действует.

– Прям-таки и не знаешь?

– На самом деле знаю, конечно. Я ее выдумала от начала до конца и поэтому эта история совершенно истинна.39

– Европа потихоньку отменяет карантинные мероприятия.

– Да.

– Мы скоро заберем их.

– Да.

– Все будет хорошо.

– Да.

– Если ты еще раз скажешь «да», я тебя начну кусать за попу и попробуй тогда побыть отстраненной.

Не знаю, что бы сделали вы, а я спросила:

– Да?

Валет пик

Allegro.40Ворон.

Она должна быть здесь.

Забилась в какую-нибудь нору и пытается не сдохнуть.

Он знал все темные места в этом городе и проверил их все.

Дождь заливал все запахи и Ворон как падальщик кружил по городу уже несколько часов. Посмотрел под мостами и в развалинах, в «гнезде» над обрывом и в подворотнях.

На улицах ее не было.