Принцесса и королева, или Черные и зеленые

Нигде не записано, как принц и его девица-бастард провели последнюю ночь в доме лорда Мутона. Но когда забрезжил рассвет, они вместе появились во дворе, и принц Деймон в последний раз помог Крапиве взобраться на спину Овцекрада. Обычно девица задавала корм зверю каждый день перед полетом, ибо драконы гораздо терпимей к своим всадникам, когда сыты. В то утро Крапива скормила Овцекраду черного барана, наикрупнейшего во всем Девичьем Пруду, самолично перерезав скотине горло. Когда она забралась на дракона, как пишет мейстер Норрен, ее кожаные одежды наездника заливала кровь, а «ее щеки заливали слезы». Ни слова прощания не прозвучало между мужчиной и девицей. Но как только Овцекрад забил бурыми кожистыми крылами и воспарил в светлеющее небо, Караксес поднял голову и издал вскрик, от которого вдребезги разбились все окна в башне Джонкиль. Высоко над городом Крапива повернула дракона на Крабий залив и исчезла в утреннем тумане. Ни при дворе, ни в замках ее более не видели.

Деймон Таргариен воротился в замок, лишь дабы разделить завтрак с лордом Мутоном.

– Мы видимся в последний раз, – сказал принц его светлости. – Благодарю за ваше гостеприимство. Дайте знать всем в ваших землях, что я лечу в Харренхолл. И если мой племянник Эймонд осмелится встретиться со мной лицом к лицу, то найдет меня там. Одного.

Так принц Деймон навсегда покинул Девичий Пруд. После его отбытия мейстер Норрен явился к своему лорду, дабы сказать:

– Снимите цепь с моей шеи и свяжите ей мои руки. Вам надлежит отправить меня к королеве. Предупредив изменницу и дав ей сбежать, я сам совершил измену.

Но лорд Мутон отказался:

– Оставь себе свою цепь, – промолвил его светлость. – Мы все здесь изменники.

И в ту же ночь реявшие над воротами Девичьего Пруда расчетверенные знамена королевы Рейниры опустились, а вместо них вознеслись золотые драконы короля Эйгона II.

А над почерневшими укреплениями и разрушенными главными башнями Харренхолла не реяло ни единого знамени, когда принц Деймон спустился с неба, дабы захватить замок для себя. Лишь несколько бродяг нашли убежище в глубоких подвалах и подземельях замка, но шум крыльев Караксеса прогнал их прочь. После того, как последний из них исчез, Деймон Таргариен в одиночестве обошел похожие на пещеры чертоги твердыни Харрена, не имея иных спутников, кроме дракона. Каждый вечер на закате принц оставлял зарубку на сердце-древе богорощи, дабы обозначить еще один прошедший день. Тринадцать отметин все еще можно узреть на том чардреве. Раны стары, глубоки и темны, но всякий лорд, что правил Харренхоллом со времен Деймона, утверждал, что каждую весну они кровоточат вновь.

На четырнадцатый день бдения принца над замком пронеслась тень, чернее любой мимолетной тучи. В богороще растревоженные птицы поднялись в воздух, а горячий ветер погнал по двору опавшие листья. Вхагар наконец явилась, и на спине ее восседал одноглазый принц Эймонд Таргариен в полночно-черной броне, выложенной золотом.

Убийца Родичей прибыл не один – с ним прилетела Алис Риверс. Позади нее струилась мгла длинных волос, а живот округлило дитя. Принц Эймонд описал два круга над башнями Харренхолла, после чего посадил Вхагар во внешнем дворе, в сотне ярдов от Караксеса. Драконы со злобой глянули друг на друга, и Караксес с шипением расправил крылья, а меж зубов его заплясало пламя.

Принц помог своей женщине спуститься со спины Вхагар и повернулся к Деймону.

– Я слышал, что ты нас ищешь, дядюшка.

– Только тебя, – отозвался Деймон. – Кто подсказал, где найти меня?

– Моя леди, – ответил Эймонд. – Она видела тебя в грозовой туче, в горном пруду на закате, в огне, который мы разожгли, дабы приготовить ужин. Она много чего провидит, моя Алис. Ты глупец, раз пришел один.

– Не будь я один, не пришел бы ты, – молвил Деймон.

– Но ты один, и вот я здесь. Излишне зажился ты, дядюшка.

– Единственное, в чем я с тобой соглашусь, – отвечал Деймон. Затем старый принц велел Караксесу склонить шею и неуклюже взобрался на его спину, а молодой – поцеловал свою женщину и легко запрыгнул на Вхагар, позаботившись застегнуть четыре короткие цепи, крепившие пояс к седлу. Деймон же оставил свои цепи свободными. Караксес зашипел вновь, наполнив воздух пламенем, Вхагар ответила ревом. В едином порыве драконы ринулись в небо.

Принц Деймон стремительно гнал Караксеса ввысь, подстегивая дракона кнутом со стальным наконечником, пока оба не скрылись в гряде облаков. Вхагар, более старая и намного более крупная, была и медлительнее. Собственная величина сделала ее неповоротливой, и она набирала высоту более плавно, расширяющимися кругами возносясь вместе со своим всадником над водами Божьего Ока. Час был поздний, солнце клонилось к закату, тихая гладь озера тускло блестела ровно лист чеканной меди. Все выше и выше поднималась Вхагар в поисках Караксеса, а снизу, из Харренхолла, с вершины башни Королевский Костер за ней наблюдала Алис Риверс.