Принцесса и королева, или Черные и Зеленые (ЛП)

Двумя неделями позже, в Просторе, Ормунд Хайтауэр оказался зажат между двумя ратями. Таддеус Рован, лорд Золотой Рощи, и Том Флауэрс, Бастард из Горького Моста, надвигались на него с северо-востока с огромным рыцарским войском. А сир Алан Бисбери, лорд Алан Тарли и лорд Оуэн Костейн соединили свои силы, дабы отрезать ему пути отступления к Староместу. Когда их войска окружили Хайтауэра на берегах реки Медовинки,напав сразу спереди и сзади, лорд Ормунд узрел, как расстроились ряды его бойцов. Поражение казалось неизбежным… как вдруг по полю битвы скользнула тень, и ужасный рев раздался над головами, заглушая звуки битвы. Прилетел дракон.

То была медно-кобальтовая Тессарион, прозванная Синей Королевой. На ее спине восседал самый младший из трех сыновей королевы Алисенты, Дейрон Таргариен, пятнадцати лет от роду, оруженосец лорда Ормунда.

Появление принца Дейрона и его дракона изменило ход битвы. Теперь уже бойцы лорда Ормунда нападали, выкрикивая проклятия своим врагам, а люди королевы спасались бегством. К концу дня лорд Рован с остатками своего войска отступил на север, безжизненное обгоревшее тело Тома Флауэрса лежало в камышах, двоих Аланов захватили в плен, а лорд Костейн медленно умирал от раны, нанесенной Делателем Сирот, валирийским клинком Храброго Джона Рокстона. И пока волки и вороны поедали тела убитых, лорд Хайтауэр угощал принца Дейрона мясом зубра и крепким вином, а затем посвятил его в рыцари легендарным валирийским длинным мечом Бдительность и нарек «сиром Дейроном Отважным». Принц сдержанно ответил:

– Милорд, ваши слова любезны, но победа принадлежит Тессарион.

Дух уныния и поражения повис над Драконьим Камнем, когда до черного двора дошла весть о бедствии на Медовинке. Лорд Бар-Эммон заявил даже, что, возможно, пора преклонить колена перед Эйгоном II. Однако королева о таком и слышать не желала. Воистину, лишь богам до конца ведомы человеческие сердца, а женщины тем более полны загадок. Если кончина первого сына надломила Рейниру Таргариен, то гибель второго, казалось, придала ей сил. Смерть Джейса закалила ее, выжгла напрочь все страхи, оставив лишь гнев и ненависть. У ее милости все еще оставалось более драконов, нежели у ее единокровного брата, и она решила их использовать, не считаясь с ценой. Она сказала Черному совету, что будет насылать огонь и смерть на Эйгона и всех, кто его поддерживает, пока не сбросит брата с Железного трона или же не сгинет сама.

Подобная решимость пустила корни и в душе Эймонда Таргариена, правившего от имени своего брата, пока Эйгон был прикован к постели. Эймонд Одноглазый презрительно относился к своей сестре Рейнире и видел наибольшую угрозу в дяде, принце Деймоне, и в войске, которое тот собрал в Харренхолле. Созвав своих знаменосцев и совет, принц заявил о намерении навязать дяде битву и покарать мятежных речных лордов.

Не все члены Зеленого совета одобрили столь смелый ход принца. Эймонда поддержали десница, сир Кристон Коль, и сир Тайленд Ланнистер. Однако великий мейстер Орвиль убеждал его послать весть в Штормовой Предел и присоединить силы Баратеонов к своим, прежде чем действовать. А лорд Джаспер Уайлд по прозвищу Железный Посох сказал, что надлежит призвать лорда Хайтауэра и принца Дейрона с юга, поскольку «два дракона лучше одного». Вдовствующая королева также взывала к осторожности, уговаривая сына подождать, когда его брат-король и его дракон, Солнечный Огонь, оправятся от ран и смогут присоединиться к нападению.

Однако принцу Эймонду подобные задержки пришлись не по вкусу. Он заявил, что ему не нужна поддержка братьев и их драконов. Эйгон тяжко ранен, а Дейрон слишком юн. Да, Караксес – грозный зверь, свирепый, страшный и отведавший битвы… но Вхагар старее, сильнее и вдвое крупнее. Септон Юстас сообщает, что Убийца Родичей предназначил сию победу себе; он не желал делить славу ни со своими братьями, ни с кем-либо еще.

Пока Эйгон II был не способен подняться с постели и снова взяться за меч, регентство и власть принадлежали Эймонду, и его не могли ослушаться. Верный своему решению, спустя две недели принц выступил через Божьи ворота во главе четырехтысячного войска.

Принц Деймон был чересчур старым и закаленным бойцом, чтобы сидеть сложа руки и дать запереть себя в стенах, даже столь мощных, как харренхолльские. У него еще оставались друзья в Королевской Гавани, и вести о замыслах племянника достигли его даже прежде, чем Эймонд покинул город. Говорят, когда принца известили, что Эймонд и сир Кристон Коль покинули Королевскую Гавань, Деймон засмеялся и промолвил:

– Давно пора, – ибо он заранее предполагал такой ход событий.

И стая воронов вылетела из полуразрушенных башен Харренхолла.