Принцесса Клевская

Вскоре после смерти короля было решено ехать в Реймс для коронации. Как только начались разговоры об этом путешествии, принцесса Клевская, которая оставалась дома, притворяясь больной, стала просить мужа позволить ей не следовать за двором и уехать в Куломье подышать воздухом и позаботиться о своем здоровье. Он отвечал, что не хочет вникать, действительно ли слабое здоровье мешает ей проделать путешествие в Реймс, но согласен, чтобы она его не совершала. Он охотно согласился с принятым ею решением: сколь бы высоко он ни ценил добродетель своей жены, он отлично видел, что благоразумие требует не подвергать ее более опасности встречаться с мужчиной, которого она любит. Господин де Немур вскоре узнал, что принцесса Клевская не будет следовать за двором; он не мог уехать, не повидав ее, и накануне отъезда отправился к ней так поздно, как только позволяли приличия, в надежде застать ее одну. Во дворе ее дома он встретил госпожу де Невер и госпожу де Мартиг, выходивших от нее; они сказали, что оставили ее в одиночестве. Он вошел в дом с таким волнением, какое могло сравниться только с волнением принцессы Клевской, когда ей сказали, что ее хочет видеть господин де Немур. Страх, что он заговорит с нею о своей страсти, опасение ответить ему слишком благосклонно, тревога, которую этот визит может внушить ее мужу, мысль о том, как трудно будет все ему рассказать или все от него скрыть, мгновенно промелькнули в ее уме и привели ее в такое смятение, что она решилась избежать того, чего, быть может, более всего желала. Она послала одну из своих прислужниц к господину де Немуру, ожидавшему в передней комнате, сказать, что внезапно почувствовала себя дурно и весьма огорчена, что не может принять чести, которую он пожелал ей оказать. Как горько было герцогу не увидеться с принцессой Клевской, и не увидеться потому, что она этого не хотела! Он уезжал на следующий день; никаких надежд на счастливый случай у него не оставалось. Он не говорил с нею после той беседы у дофины и имел основания полагать, что неосторожность проговориться видаму разрушила все его упования; итак, он уезжал, испытывая все, что только могло сделать его боль еще острее.

Как только принцесса Клевская немного оправилась от смятения, в которое поверг ее визит герцога, все доводы, заставившие ее отказать ему, исчезли; она даже сочла, что совершила ошибку, и если бы осмелилась или если бы на то было еще время, то велела бы его вернуть.

Госпожа де Невер и госпожа де Мартиг, выйдя от нее, отправились к дофине; там был и принц Клевский. Дофина спросила, откуда они сейчас; они отвечали, что были у принцессы Клевской, где провели часть вечера в многолюдном обществе и что остался там только господин де Немур. Эти слова, которые им казались ничего не значащими, не были таковы для принца Клевского. Хотя он отлично понимал, что господин де Немур мог иметь множество случаев поговорить с его женой, мысль о том, что он был у нее, что он был там один и мог говорить о своей любви, показалась ему в тот миг столь неожиданной и невыносимой, что ревность разгорелась в его сердце жарче, чем когда бы то ни было. Он не мог оставаться у королевы; он вернулся, не зная сам, зачем это делает и собирается ли прервать беседу господина де Немура с принцессой. Подъехав к дому, он стал высматривать, нет ли каких-либо признаков, позволяющих понять, там ли еще герцог; он почувствовал облегчение, увидев, что его уже нет; ему приятно было думать, что герцог не мог пробыть там долго. Он предположил, что, быть может, вовсе и не к господину де Немуру ему следует ревновать жену, и хотя он в том не сомневался, но искал повода усомниться; однако его убеждало в том такое множество доказательств, что он недолго пребывал в столь желанной неопределенности. Он сразу же прошел в спальню жены и, поговорив с ней какое-то время о вещах посторонних, не смог удержаться и спросил, что она делала и кого видела; она ему рассказала. Заметив, что она не упомянула господина де Немура, он спросил, трепеща, перечислила ли она всех, кого видела, чтобы дать ей возможность назвать герцога и не страдать от того, что она с ним хитрит. Но поскольку она не видела герцога, то и не назвала его, и принц Клевский продолжал, тоном голоса выдавая свое волнение:

– А господин де Немур, – сказал он, – вы его не видели или забыли назвать?

– Я и вправду его не видела, – отвечала она, – я почувствовала себя дурно и послала извиниться перед ним.