Принцесса крови

Солсбери велел переправить на заветный для англичан левый берег Луары, в Солонь, артиллерию и приказал беспощадно бомбить деревянный барбакан перед Турелью. Через три дня французы оставили барбакан и перешли в Турель, а 23 октября им пришлось покинуть и крепость моста. Отступая, защитники Орлеана взорвали две арки орлеанского моста через Луару, ведущего к башне Шатле и городским воротам Дю Понт, и на его обрубке, со стороны города, построили баррикаду.

Это была первая победа англичан под Орлеаном и первое поражение французов у стен второго по важности города после Парижа.

Солсбери был доволен. 24 октября английский полководец встал как всегда рано. Вместе со штабом он переправился с правого берега на левый, чтобы осмотреть взятую накануне Турель – осмотреть на предмет скорейшего восстановления. Крепость моста была о четырех головах: две высокие башни были обращены к живописной Солони, две другие смотрели на Орлеан. В то утро в окошко правой из двух башен всматривался в укрепления французского города, который собирался скоро взять, и граф Солсбери.

– Мы будем отбирать у них кусок за куском, – сказал он стоявшему рядом графу Суффолку, – пролет моста за пролетом, камень за камнем…

Он не договорил: что-то громыхнуло – далеко, за Луарой. Эхо пронеслось над тихой осенней водой и ушло к лесам Солони. А потом земля содрогнулась под ногами англичан. Задрожали стены.

– Милорд! – окликнули его сзади. – Осторожно, стена!

Солсбери обернулся, а потом, поддавшись неведомому чувству, поднял голову. Он увидел, что стена оседает. Полководец отступил, но было поздно. Огромный камень, отколовшийся от крепостной стены, уже летел неровным острым краем прямо на него, как боевой топор великана. Последнее, что вспомнил граф Солсбери, это окрик оборванца на улицах Шартра: «Советую поберечь вам голову, высокочтимый сеньор, она будет послабее, чем крепостной камень!» Со стен Орлеана, который он собирался брать, выстрелила длинноствольная бомбарда – громовая штука для любой крепости, и бьет далеко! Один только выстрел – в отместку за вчерашнюю победу. Каменное ядро ударило в крепостную башню Турели, и стена не выдержала как снаружи, так и внутри. Часть ее обвалилась, и острый камень сразил полководца. Он снес ему пол-лица вместе с левым глазом. Солсбери подхватили на руки, стали звать врача. Перевезли опять на правый берег, затем отправили в Менг. Там он и умер, так и не приходя в сознание, через шесть дней, удалившись в ту неведомую страну, где его поджидал друг и товарищ герцог Кларенс.

Когда Бедфорд узнал о смерти графа Солсбери, то стал мрачнее тучи:

– Воистину, это невосполнимая утрата для английского оружия, – искренне признался он. – Второго такого полководца нет и не будет.

Но подумал регент и о другом, чем делиться ни с кем не стал. Если бы Солсбери погиб в битве, тогда другое дело. А тут – судьба, иначе не скажешь. Лорд Бедфорд решил, что подобное начало – плохое предзнаменование, но с гневом на самого себя отбросил эти мысли. Всемогущим регентом был немедленно назначен новый главнокомандующий – как все и предполагали, им оказался граф Суффолк, Вильям де Ла Поль. Ему в помощники определили «Сторожевого пса Англии» – седьмого лорда Талбота, «Беспощадного Джона», графа Шруссбери.

Все, что французы взорвали, сожгли и сломали, англичане восстанавливали с невероятной быстротой. Они укрепили разрушенный монастырь св. Августина недалеко от барбакана, являвшийся маленькой крепостью, восстановили сам барбакан, углубили вокруг него ров и стали надежно укреплять Турель.

Англичане должны были врасти в землю вокруг Орлеана, и пока это у них получалось. Но взять город в плотное кольцо осады у них не хватало сил – для этого нужно было строить крепко связанные друг с другом укрепления вокруг города и пополнять ряды бойцов. Этим пробелом, а также сменой полководцев и воспользовались французы. В конце октября в Орлеан вошли отряды дофина, итальянские арбалетчики и наемники-гасконцы, общим числом не менее тысячи. Подкрепление во главе с Орлеанским Бастардом, главнокомандующим, привели лучшие капитаны Буржского королевства – маршал де Буссак, Ла Ир и Потон де Ксентрай.

В начале ноября весть о начавшейся осаде Орлеана и потере множества городов вокруг него дошла до деревни Домреми, которую жители к тому времени почти восстановили. Для Жанны это было шоком – англичане шагают по земле Франции, а ее, посланницу неба, никто не хочет слушать! Она мало что знала о своем родном отце, Людовике Орлеанском, но понимала, что сейчас враг угрожает вотчине ее брата – того человека, который двадцать один год назад, будучи шестнадцатилетним мальчишкой, привез ее сюда, в Домреми. По просьбе отца укрыл от угрозы, которую сейчас она, конечно же, плохо себе представляла. И который сейчас был пленником все тех же проклятых англичан!

«Береги себя отныне! – вспоминала она напутствия монахов-францисканцев в Нефшато. – Теперь ты нужна Франции и тому, кого называешь дофином! Слушайся Господа и жди означенного свыше часа!»