Принцесса крови

Еще до полудня сюда двинулись сотни людей – судьи, герольды, трубачи, взволнованные дамы и девицы, одетые в теплые сюрко и меховые плащи, благородные отцы семейства, их слуги с корзинами, наполненными яствами и вином, сбитые в отряды и закованные в броню рыцари, вооруженные длинными затупленными копьями и турнирными мечами, оруженосцы и пажи, дюжие телохранители аристократов в саладах и бригантинах, с широкими палками (этим здоровякам нужно будет постараться на турнире не меньше, чем хозяевам!), солдаты для охраны, богатые горожане, все любопытные, которым было дозволено издалека наблюдать за роскошным действом. К полудню ристалище обросло гербовыми флагами и вымпелами, захлопали на зимнем ветру стяги всех цветов, ярко запестрили на фоне заснеженного пейзажа окрестностей Нанси.

Около полудня Почетный рыцарь, роль которого выполнял Рене Анжуйский, и герольды объехали ристалище и проверили, хороши ли натянуты канаты, которым до поры до времени нужно будет сдерживать пыл драчунов, крепко ли установлены барьеры. Когда же судьи, герольды и почетные зрители заняли свои места, рыцари – лотарингцы и савойцы – разделились на два отряда по двадцать человек в каждом и с двух сторон въехали на ристалище под флагами своих предводителей. Оба отряда сверкали на зимнем солнце начищенными доспехами, страусиные перья колыхались над их шлемами, пестрили гербовыми красками щиты и короткие накидки. Боевые кони, предчувствуя драку, храпели, пуская из ноздрей тучные струи пара. Но пока что канаты сдерживали всадников. Спешенные телохранители рыцарей, в саладах и бригандинах, с увесистыми длинными палками, толпились у ограждений по всему периметру ристалища – если их господин раненным упадет на землю, им нужно будет окружить его и не подпускать к нему противника, отражая нехитрым оружием удары турнирного меча или деревянной булавы. Ни в коем случае противник не должен пробиться к нему и приставить к его горлу свое оружие, пусть и потешное!

На самой высокой трибуне, возвышаясь над ристалищем, трубачи приставили свои инструменты к губам, и тотчас широкие жерла выстрелили звонкой и зычной медью в зимнее небо Лотарингии.

– Слушайте! Слушайте! Слушайте! – встав, выкрикнул все тот же вчерашний герольдмейстер, когда трубы умолкли. – Высокие и могущественные принцы, сеньоры, бароны, рыцари и дворяне, – он обращался к породистым драчунам, сдерживающим своих коней, тершихся железной грудью и боками по туго натянутому канату, – пусть каждый из вас поднимет вверх правую руку и направит ее к небесам…

Герольдмейстер сделал паузу, во время которой вверх взметнулись десятки рук, закованных в стальные наручи, в железных перчатках.

– Теперь все вместе, – продолжал герольдмейстер, – поклянитесь верой Христовой, вашей жизнью и вашей честью, что никого на этом турнире вы не поразите умышленно острием вашего меча, не ударите ниже пояса; что никто из вас не начнет нападать на другого, пока это не будет дозволено; что никто не нападет ни на кого числом большим, чем один, если это не тот, кто за свои проступки оставлен один для наказания; поклянитесь также, что если шлем противника свалится с его головы, то никто не прикоснется к этому рыцарю, пока он не наденет его обратно! Поклянитесь, что вы согласны с тем, что если вы умышленно сделаете обратное, то вы потеряете свое оружие и коней и будете с позором изгнаны с турнира!

– Клянемся! – разноголосо пронеслось по рядам рыцарей и дворян.

– Еще предупреждаю вас, что благородные судьи будут крепко наблюдать за порядком и что они могут карать все нарушения без пощады! Поклянитесь верой, жизнью и честью, что вы готовы признать любой их суд!

– Клянемся! – ответили бойцы.

– Да будет так! – зычно выкрикнул герольдмейстер. – Тогда рубите канаты и начинайте сражение! – еще громче прокричал он, повторив приказ трижды.

И только его последнее слово пронеслось над трибунами, как прислуга разрубила канаты и отступила. А сорок рыцарей, через решетки забрал бешено выкрикивая клич своих сюзеренов, разобрать который в общем реве было трудно, бросились в бой.