Принцесса крови

Долгие месяцы этих мгновений дожидались дамы и девицы! Трепетали, предчувствуя страшную драку, когда отважные мужчины двумя волнами налетят друг на друга, и сталь, подобно десяткам молний, ударится о сталь, а от лязга и хриплых выкриков заложит уши; когда начнется свалка, в которой трудно разобрать, кто друг, а кто враг; когда первый из рыцарей, оглушенный ударом турнирного меча или булавы, покачнется в седле, и его лошадь, вставшая на дыбы, уронит всадника в снег, а другие кони станут топтать его; когда вокруг будут метаться вооруженные палками слуги, не зная, как подступиться к лежащему; когда во все стороны будут лететь страусиные перья, точно на кухне, где заправский повар пытается разделаться с норовистым петухом; когда вслед за первым выбьют из седла еще пятерых, и они повалятся в ту же кашу, пытаясь встать, но будут сбиты закованными в сталь лошадьми, и копыта тяжелых скакунов будут давить их кирасы и ломать шлемы и черепа; когда все же слуги отважатся и бросятся на выручку своим хозяевам, но другие рыцари отбросят их, потому что нелегко взять эту железную, двигающуюся крепость, и только одна надежда, что она сама таки отползет в сторону, оставляя поверженных лежать с январском снегу, забрызганном кровью.

Куда уж тут до того, чтобы уследить, каким числом и на кого можно нападать!

Трибуна восторженно гудела – дамы ликовали! Вид уродующих друг друга дворян, иссеченных доспехов и неподвижно лежавших тел, алой крови на снегу приводили их в восторг. А слуги тем временем оттаскивали раненых рыцарей в стороны, передавая их на руки лекарям, и следили за продолжением битвы. Рене Анжуйский, выполняя роль Почетного рыцаря, без шлема, то и дело ездил между двумя барьерами, пытаясь уловить любой поворот жестокой потешной свалки.

Жанна смотрела на сражение, сжав кулаки, глаза ее горели, дышала она горячо, порывисто, точно сама была сейчас там, в гуще этой заварухи.

– Какое счастье, что Рене выбран Почетным рыцарем! – воскликнула сидевшая рядом с ней Изабелла Лотарингская. – А ведь он так хотел участвовать в сражении!

– Я бы тоже хотела оказаться там! – вырвалось у Жанны. – Вот храбрецы!

– Но поединок он не пропустит – ни за что не пропустит! – сама не в силах отвести глаз от бьющихся, быстро проговорила Изабелла.

– Поединок?

– А он вам не сказал?

– Нет.

– Завтра они будут сражаться на копьях, но там – другое. Это не так страшно, в поединке все зависит от ловкости!

Бой продолжался меньше четверти часа. За это время больше половины рыцарей были выбиты из седла, часть их успели унести с поля, другая часть, окруженная слугами, не подпускающими к хозяевам противника, все еще барахталась в снегу, пытаясь встать и продолжить бой. Некоторым изувеченным это даже удалось, их посадили на коней и они вновь, держа в руках мечи, пришпорив коней, бросились в поредевшие ряды дерущихся аристократов.

Но вот судьи стали шептаться, один из них подозвал помощника герольда, сообщил ему решение, тот бросился к герольдмейстеру, последний ткнул пальцем в трубачей, и они, встав над трибунами, вновь ударили медью в небо над ристалищем, играя отбой.

Но оставшийся десяток рыцарей не слышал медных труб – тяжелого резонирующего звука, от которого даже звери в окрестностях Нанси, и те, верно, прижимали уши. Они слышали только одно – музыку битвы, звучные аккорды сражения. Тогда к трубачам присоединились все остальные, вплоть до музыкантов, каждый, у кого была труба или рог, дудели в него, и снег готов был повалить от такого завывания, а дамы и особенно девицы зажали туго укрытые платками уши. Вырвался на ристалище Почетный рыцарь и понесся вокруг бьющихся, выкрикивая: «Мечи в ножны, сеньоры! Мечи в ножны!» Только минут через пять, и не все сразу, рыцари очнулись от азарта битвы, стряхнули наваждение. Пар шел от них и закованных в броню взмыленных лошадей, которым тоже досталось. Один из рыцарей снял шлем – это был Пьер де Монтон-Монротье. Лицо его горело, точно героя варили в котле, пот катил градом, заливая глаза, но савойец был счастлив. Одновременно с ним сорвал с головы шлем, на котором не осталось ни одного пера, и оруженосец Рене Анжуйского – Жан де Дьёлуар. Он был точь-в-точь как его противник. Увидев оруженосца, Рене вздохнул спокойно: он сильно бы горевал, окажись его друг под копытами коня.

– Роскошный бой! – ноздри Рене раздувались, когда он подъехал к трибуне, где сидели его тесть, Анизон, Изабелла и Жанна. – Восторг моего сердца! Кажется, двух рыцарей кони затоптали насмерть! – Он с укором взглянул на жену и дю Мэй. – Вы меня лишили великого наслаждения, дамы, лично принять участие в сражении!

А герольдмейстер уже выкрикивал над трибунами:

– Пусть знаменосцы выйдут, покинут ристалище и возвращаются на свои постоялые дворы; что до вас, сеньоры, принцы, бароны, рыцари и дворяне, что сражались на этом турнире перед дамами, то вы так хорошо исполнили ваш долг, что теперь можете покинуть ристалище! В добрый путь: награда ждет вас, и уже скоро она будет вручена дамами тому, кто ее заслуживает по праву!