Принцесса на час (СИ)

— Ненавижу? — Теодор, кажется, удивился. — Вовсе нет. Я презираю Эльвиру за то, что она решила построить семейное счастье на столь зыбком фундаменте, как обман — особенно зная, как трепетно я относился к браку. Но она еще очень молода и, возможно, приняла такое решение не в одиночку — должно быть, ее семья так сильно хотела породниться с нашей, что посчитала возможным сделать это столь дурным способом. А что касается девушки, которая невольно стала моей истинной парой, то на нее я вовсе не сержусь. Да, она продала свою счесть, но кто знает, что толкнуло ее на это? Наверно, ей нужны были деньги. А может, отец Эльвиры запугал ее и заставил прийти в мою спальню. Но если так, то, думаю, бедняжка еще сильнее испугалась, когда наутро увидела знак змеи на своем плече.

Он готов был простить нищенку с площади, которая голодала и нуждалась в деньгах. Он полагал, что та не знала, кого ей предстояло обмануть. Но захочет ли он простить меня, когда узнает, что я пошла на это осознанно? Конечно, нет.

Должна ли я во всём ему признаться? Если та единственная ночь связала нас магическими узами, то значит, мы уже не сможем быть счастливыми друг без друга. И быть может, наша нынешняя встреча отнюдь не случайна?

Но едва подумав об этом, я сразу возразила самой себе. Разве сын короля Керландии сможет жениться на дочери простого шевалье? И то, что я была незаконнорожденной дочерью герцога, отнюдь не добавляло мне достоинств.

— Что вы намерены делать дальше?

Он пожал плечами:

— Не знаю, Луиза. День после нашей свадьбы с Эльвирой стал для меня кошмаром. Я был в таком отчаянии, что осмелился бросить упрек Святому, что покровительствовал нашему роду. Мне показалось, он отвернулся от нас. Теперь я горько сожалею о своих словах, но исправить уже ничего нельзя.

— Именно тогда вы лишились зрения?

— Да. И сразу же после этого я покинул Алузу. Я подумал, что будет лучше, если никто не узнает, что со мной случилось. Было слишком тяжело признать, что единственный наследник рода, известного всей стране, оказался немощным калекой. Еще была надежда, что мне поможет поезда к Тулен, и я ухватился за нее как за соломинку. Нет, я не сожалею, что приехал сюда. Здесь я встретил вас, дорогая Луиза, и впервые почувствовал то, что, как я всегда полагал, должен был чувствовать только к своей истинной паре. Если бы я мог позвать вас с собой, в Керландию, то был бы счастлив. Но теперь вы понимаете, что это невозможно. Я совершенно запутался. В нашей семье такого еще не случалось. Мои предки всегда знали, кто предназначен им в жены, и никогда не делали неправильного выбора.

— Но почему вы женились именно на Эльвире? — задала я вопрос, который хотела задать, едва поняла, кто был передо мной. — Разве вы не чувствовали к ней ничего особенного?

— Не чувствовал, в том-то и дело! — с горечью признал он. — Мне и самому казалось это странным. Но я решил, что влечение придет после свадьбы, когда магия соединит нас.

Но я по-прежнему ничего не понимала.

— Но с чего вы взяли, что вам была предназначена именно она?

— О, — усмехнулся он, — в этом не было никаких сомнений. Я увидел ее во сне. Это был вещий сон, Луиза. Да-да, не смейтесь, но именно так я тогда и думал. Тогда мы еще не были с ней знакомы, но потом, когда мы встретились на балу, сразу вспомнил ее и довольно быстро сделал ей предложение, ни секунды не сомневаясь, что поступаю правильно. Да, это был всего лишь сон, но я не мог ошибиться. Уже во сне я влюбился в неё — такую славную, такую милую, такую трогательную в старомодно-смешном чепце.

— В чепце? — переспросила я.

Он улыбнулся:

— Да-да, на ней был такой забавный чепец с оборками из голубой в цветочек ткани. Вот видите — я запомнил даже ткань, из которой он был сшит.

Глава 17

Голубой чепец из ткани в цветочек? Вряд ли моя сестра когда-нибудь надевала что-то подобное — ей были привычнее шелка и дорогое кружево.

Так неужели его высочество видел во сне меня?

От этой мысли у меня закружилась голова, и я ухватилась за скамейку.

Должна ли я открыть ему, кто я такая? Признаться во всём — в том числе и в том, за что мне было мучительно стыдно?

Если именно я — его истинная пара, то умолчать об этом значило бы обречь его на одиночество. С подобной перспективой для себя я уже смирилась, но он, в одночасье ставший для меня столь дорогим человеком, заслуживал лучшего.

Вот только поверит ли он мне? Он не может меня увидеть и убедиться, что мы с Эльвирой похожи.

И всё-таки я решила сказать ему правду — даже если за эту правду он меня возненавидит. Мне надоело лгать. Единственное, о чём я его попрошу — чтобы эту правду никогда не узнала матушка.

Я, набираясь смелости, поднялась со скамейки и снова подошла к мраморному парапету, отделявшему прогулочную зону от водопада. Его высочество, различив звук моих шагов, пошел следом.

— Я люблю вас, Луиза, — вдруг сказал он и снял свои темные очки.